- Чань-буддизм: учение просветленного видения
- Практика чань-буддизма: основные виды медитации
- Культурологические детерминанты формирования чань-буддийского искусства
- Философские основания чань-буддийской живописи
- Основные принципы чаньской живописи
- Художественное видение в чань-буддизме: позиция
- Видение в чань буддизме: состояние
- Видение в чань буддизме: метод
- Особенности художественного творчества в даосизме и чань буддизме
- Структура и этапы художественного творчества в чаньском искусстве
- Личность художника в чаньском искусстве
- Основные характеристики чань-буддийского искусства
- Сущностные черты чаньской живописи
- Художественная форма чаньского изобразительного искусства
- Чань-буддийские мотивы в искусстве Дотанского периода
- Чаньские мотивы в поэзии эпохи династии Тан (618 -907)
- Чаньская живопись в эпоху Тан (618–907)
- Искусство в эпоху 5 Династий и 10 Царств (907—960)
- Чаньская поэзия эпохи Сун (960 – 1279)
- Чань-буддийская живопись периода Сун (960– 1279)
- Чань-буддийские мотивы в искусстве династии Юань (1271 – 1368)
- Поэзия и живопись в эпоху Мин (1368–1644)
- Чаньские мотивы в искусстве династии Цин (1644–1912)
Творческая индивидуальность художника
Личность в даосизме
В даосизме художник рассматривается как Человек, который реализовал свое изначальное естество и обрел свое космическое тело, живущее и творящее по законам Земли и Неба. Художник своим творчеством становится центром единой триады, создавая вместе с Небом образы и формы вместе с Землей.
Находясь в гармонии с вселенским Путем он вмещает в себя «Небесную пружину» (тянь цзи), внутренний импульс саморазвития жизни и взращивания всего сущего.
Рассматривая каллиграфию как высший вид сотворчества человека с вселенной и, в то же время, как средство выражения внутреннего мира художника, Белозёрова В.Г. писала: «Отсутствие трансцендентных метаструктур в китайской онтологии в сочетании с господствующими представлениями о единосущности и единотелесности человека и универсума обусловливали высокую значимость личности творца в искусстве Китая и непризнание принципа анонимности в каллиграфической эстетике».
Непременным условием подлинного творчества являлась внутренняя свобода художника, которая понималась как искусство быть самим собой, жить и творить в соответствии со своей собственной природой. По словам Е.В. Торчинова, понятие «свобода» в китайском одновременно выражалось через бином цзы ю ( цзы «сам», ю — «из»), а также цзы жань, которое «есть некое качество самотождественности, бытия, соответствующего [своей] природе, бытие в качестве себя самого и как себя самого».
Личность в буддизме
В буддизме высшим творческим началом и конечной причиной бытия является созидающая активность сознания, определяющая как образование феноменологических миров, так и проявление абсолютной реальности, которой это сознание и является по своей изначальной природе.
В то же время одним из важнейших и уникальных принципов буддизма является концепция анатмана, постулирующего отсутствие самости индивида, его постоянного „я“ или его субстанциональной души.
При этом общепринятым в буддизме является представление, что именно иллюзорное чувство «я» и привязанность к нему и является источником всех цепляний, ложных ментальных привычек, страстей, влечений, а также всеобщей помраченности сознания.
В связи с этим непременным условием художественного творчества является освобождение от индивидуального, эгоистического я, проецирующего свои иллюзорные конструкты и искажающие истинную реальность образы.
Сама доктрина анатмавады и концепции индивидуального я претерпевали изменения с каждым «поворотом колеса Дхармы» и по-разному интерпретировались в различных школах буддизма.
По мнению Е.В.Торчинова представление о личности или индивидуальном “я” эволюционировали от понимания его как имени, обозначающего совокупность групп элементов (скандх) в тхераваде, как пустоты и татхаты в махаяне, как иллюзорной проекции сознания в йогачаре и, наконец, как подлинной внутренней природе, зародыша и вместилища Будды (Татхагатагарбхи), абсолютной реальности в школах тибетского и китайского буддизма.
Личность как поток
В раннем буддизме, в динамическом плане, личность рассматривалась как непрерывная комбинация и рекомбинация скандх, как калейдоскопическое ежемгновенное возникновение новых узоров дхарм, составляющих скандхи. Глубинное внутреннее единство принципов «анатмана» – отсутствия субстанционального я и «анитьи» -изменчивости и непостоянства бытия, позволяет представить саму личность как поток, а о начало освобождения, как «вступление в поток». По словам О.О.Розенберга комбинации дхарм представляют собой «поток бытия» или «поток индивидуальной жизни», а сама личность – ткань, ленту, сотканную из продольных нитей, «которые в ткани соединяются то в один, то в другой узор».
В этом смысле личность или иллюзорное «я» предстает как индивидуальный поток сознания, как единство последовательно меняющихся отдельных психофизических состояний, единиц опыта или элементов сознания, которые отождествляются с дхармами. В этом едином потоке сознания внешний мир сливается с внутренним, а настоящее с прошлым и будущем.
Личность как видение
В то же время пять скандх в раннебуддийской Абхидхарме представляют собой элементы и уровни сознания, непосредственно участвующие в восприятии мира и поэтапно развертывающиеся в потоке осознанного видения. Данный поток обнаженного сознания, видения и переживания мира, ложно отождествляется с субстанциональным «я» и иллюзорной личностью.
Доктрина 5-ти скандх, содержащих одну материальную (рупа): форма, чувства и четыре ментальных (нама): чистые чувства, ощущения; восприятия-ощущения, представления; духовные склонности, воля, опыт; сознание-разум, знание была положена в основу создания более совершенной восьмикомпонентной концепции сознания алая-виджняна.
Единый первоисток сознания, хранилище и сокровищница «Алая-виджняна» включает в себя семь видов сознания: пять осознаний чувственных восприятий (зрение, слушание, обоняние, вкус, осязание), умственное сознание (мановиджняну) и Манас (цепляющийся, помраченный ум) , который, объединяет все виды восприятия в то, что ложно ощущается как личность.
По словам Е.В. Торчинова, именно манас порождает заинтересованное отношение к внешнему миру, является корнем эгоизма и создает иллюзию существования самостоятельной индивидуальности.
Согласно универсальному закону единства уровней и этапов существования целостных объектов данные отдельные виды сознания развертываются в индивидуальный поток отождествляемый с несуществующим субстанциальным «Я».
Проблема преодоления «цепляющегося», «привязанного» и искажающего реальность ложного «я» была решена введением девятого подлинного, чистого незапятнанного вида сознания- изначальной мудрости, а также созданием концепции «единого сознания».
Доктрина «Единого сознания» ( санскр. «экачитта», кит. «и синь») объединила понятие Татхагатагарбхи (кит. жулай цзан), понимаемого как абсолютный аспект единого сознания и концепцию Алая-виджняны, как его проявление в феноменальных мирах.
Введение в буддийское учение понятия Татхагатагарбхи или зародыша и вместилища Будды, вносило новое измерение в концепцию анатмана и само понимание личности.
Так, если в махаяне Татхагатагарбха понималась как возможность для каждого живого существа стать Буддой, то в китайском буддизме, в том числе и в школе чань, она рассматривалась, как присутствующая в каждом существе «природа Будды», которую необходимо реализовать или даже вдруг внезапно осознать, пережить и открыть то, что уже являешься Буддой.
В концепции трикайи, данное состояние отождествлялось с дхармакаей, высшим из трёх тел Будды, абсолютным проявлением духовной сущности, изначальным пробуждённым состоянием, истинной внутренней природой и чистым светом сознания и видения.
Поэтому избавление от своего ложного я, препятствующему подлинному творчеству, да и просто служащего источником страдания (духкха) начинается с успокоения возбужденных дхарм, с очищения сознания, освобождения от ложного опыта, привычек, моделей восприятия и стремления сознания к проецированию вовне. Осуществление поворота в сознании, инвертирование интенциональности и обращение его вовнутрь, в глубины своей истинной природы пробуждает врожденную высшую мудрость.
Даже 6 патриарх чань Хуэйнэн, который стоял на позициях «единого сознания», допускающего существование в сознании омраченных дхарм, призывал к освобождению от индивидуального «я», первостепенной задачей. Эгоистическое «я» он отождествлял с горой Сумеру, ложное сознание с Великим океаном, страсти с волнами, а рыбы с ложными взглядами. «Если не будет индивидуального “я”, – говорил патриарх, – то гора Сумеру упадет сама собой; если будет отброшено ложное сознание, то вода в Великом океане высохнет сама собой; если страстей не будет, то волны исчезнут сами; если отравы и пороков не будет, то рыбы и драконы пропадут».
По мнению Ошо одним из способов избавления от своего узкого эгоистического я, а следовательно высвобождения своей творческой сущности, является углубленное восприятие действительности. «Нужно быть воспринимающим. Когда воспринимаешь, творческие способности вырастают многократно. Если слушаешь погружённо, эго не действует».
Так, по мнению философа, для творчества необходимо полностью избавиться от всех видов обусловленности и, в первую очередь, от собственного эгоистического я. «Творчество – это состояние полого бамбука, это состояние медитации. Это состояние не в себе». И далее: «Отбрось эго, и всё становится творческим. Твори – отложи в сторону память».
О угнетающем влиянии эгоистического я на творчество писала также Е.В. Завадская: «У художника, переход в состояние озаренности, экстаза — это мгновение, при котором он словно покидает свое «я», чтобы достичь творческого сверхсознания, когда же художник выходит из состояния экстаза, он опять отягощен своим «я».
На место ограниченного, страдающего и мелкого я приходит безграничная пустота и чистота сознания, позволяющая вместить в себя «таковость», во всей ее полноте и неисчерпаемости, достичь наивысшее, правильное и совершенное просветление и видеть вещи такими, какие они есть, во всей их свежести, уникальности и подлинности.
Подлинная творческая личность, – писал Сангхаракшита,- характеризуется возвышенной осознанностью, развитым самосознанием, тонкой эмоциональностью, чувствительностью, самодостаточностью, спонтанностью и свободой.
В момент просветления, – считал Говинда, – художник ясно воспринимает все хитросплетения причин и следствий. «В этот момент Просветленный становится мастером закона, художником, выразителем свободы преображенного закона».
При этом он не теряет себя, не отождествляется с универсальными закономерностями, но входит в гармонию с всевозможными вариациями всеохватывающей природы. «Это лишний раз доказывает, что индивидуальность и творчество никогда не войдут в противоречие, но что оба всегда будут дополнять друг друга. В противном случае никогда бы не существовало и само различие между личным сознанием и свободой воли».
Один из лучших китайских пейзажистов Го Си (ок.1020 —1090) в своем трактате «Высокий смысл лесов и потоков» подчеркивал роль личности, самостоятельности и творческого я художника: «Когда действуют кистью, нельзя допускать, чтобы кисть управляла, когда употребляют тушь, нельзя допускать, чтобы она использовала ». При этом он считал картину проекцией внутреннего мира художника, а также утверждал, что созерцая природу, он наделяет ее человеческими качествами: «Природа живая, как человек… отдельные ее органы имеют свои функции.
Камни – кости природы, они должны быть сильными, вода – кровь природы, она должна быть текучей».
В связи с этим он большое значение придавал совершенствованию личности художника, а также необходимости достижения в творчестве состояния душевного равновесия и вдохновения.
Исключительное значение личности художника придавалось в школе вэньжэнь хуа «живописи культурных людей», которая объединяла самобытных, самостоятельных художников, свободных от идеологических и художественных императивов и занимавшихся живописью и поэзией ради собственного удовольствия.
В то же время в своем творчестве они в большей мере руководствовались эстетическими идеалами даосской философии и чань буддизма.
Основными творческими принципами данной школы были интуитивное постижение действительности, вдохновение, в аспекте свобода творческого акта, «исключительность», уникальность, оригинальность и спонтанность творческого процесса. Так как художник в процессе интуитивного схватывания действительности, должен был передавать внутренние смыслы и свои самобытные переживания, то художественные произведения оказывались напрямую связанными оригинальностью и богатством личности художника.
Представители данной школы, например Су Ши (1036-1101) и Ми Фу (1051 -1109) сами по себе являлись исключительно яркими и неординарными личностями, создавшими свой уникальный стиль и открывший свой собственный, неповторимый творческий ритм и почерк.
Проблема утверждения самобытности личности, индивидуального стиля и суверенности творческого «я» с особой остротой была поднята Шитао (1642 — 1707).
По мнению автора, сама личность художника обладает небесным даром, который она была обязана воплотить в своем творчестве. По словам Е.В. Завадской: «Ши-тао, таким образом, вновь утверждает автономность живописного творчества, которое придет не от пейзажа, не от туши, не от кисти, не от древних, не от святых, а опирается на собственные добродетели художника».