Принцип простоты и его проявление в дзэн

Принцип простоты как эстетический идеал
японского искусства

Принцип простоты (кит. цзяньсу «jiansu»; яп. кансо «kanso») универсальный закон и эстетический идеал японского искусства, состоящий в минимизации выразительных средств и усилий, в стремлении к прозрачности формы, изяществу действий и сведению многообразия к единству.
При этом данный принцип основывается на глубинной внутренней связи между простотой и интуитивной очевидностью, гармонией и сокровенной красотой.
Реализация данного принципа позволяет увидеть великое в малом, возвышенное в обыденном и изысканное в грубой простоте, уловить вселенскую красоту и первозданную гармонию, интуитивно ощутить и выразить глубокое содержание в простых экспрессивных штрихах и лаконичных узорах.
В метафизическом плане принцип простоты вытекает из чистоты и прозрачности первосущностной Пустоты и, в то же время, из естественности и первозданной непосредственности Таковости, а значит из их взаимопереходов, которые и представляют собой способ движения и существования Абсолюта.
Таким образом, простота проявляется как следствие единства таковости и пустоты, Бытия, и Ничто, то есть Абсолюта, который в любой момент времени находится в центре Вселенной и движется по самым простым, оптимальным путям и идеальным траекториям. В то же время, как отмечал С.С. Аверинцев, и в западном теизме Бог наделялся атрибутом простоты, которая выражала такие качества как неделимость, беспримесность и несводимость к каким либо составляющим частям.
Фундаментальный, всеобщий и универсальный характер принципа простоты единодушно признается как восточными, так и западными философами и теоретиками искусства. Еще в античной натурфилософии, даосизме и буддизме возникли онтологические представления о изначальной простоте природы и необходимости для человека, как ее органической части, достигать гармонии с ней путем простых, экономных действий и первозданной естественности существования.

В даосизме слияние с Дао достигалось путем возвращения к неописуемой простоте изначального Хаоса (кит. хунь дунь), первозданной Простоте (кит. пу, «необработанность дерева»), к изначальной целостности и субстанциальному единству универсума. В то же время в дзэн – буддизме пробуждение собственной природы Будды осуществлялось посредством пребывания в состоянии Нерожденного (кит. бу шэн; яп. фусё), в переживании его прямоты, простоты и действенности.
В западной философии метафизическое понимание принципа простоты исходит из идеи предустановленной гармонии и убеждения в рациональном устройстве мира богом. Онтологическим основанием данного принципа является представление о том, что природа устроена просто и что в ее основании лежат инвариантные принципы и единые законы.
Так, траектории движения природных объектов являются оптимальными и наиболее коротким, а формы изящными, целесообразными и экономными. «Природа проста и не роскошествует излишними причинами явлений». – писал И. Ньютон, а математик И. Бернулли утверждал: «Природа всегда действует простейшим образом…». В физике изначальная простота природы описывается экстремальными принципом скорейшего пути прохождения света, принципом наименьшего действия, а также принципом экономии силы и энергии.
На этой онтологической основе строится гносеологическое требование простоты универсальных законов, а также логической простоты и внутреннего совершенства самих научных теорий. С другой стороны из представления о простоте природы и ее законов вытекал важнейший методологический принцип и эвристический прием организации научного знания. В Средние века данная методологическая максима была метафорически представлена в виде «Бритвы Оккама» («Не следует умножать сущности сверх необходимости»).
Психологическое понимание принципа простоты основывается на тенденции восприятия и мышления к упрощению и структуризации информации, нашедшей свое воплощение в предложенном Э.Махом «законе экономии мышления, а также в законах гештальта, отражающих стремление восприятия к достижению и построению наиболее простых структур.
Кроме этого принцип простоты предполагает сведение всех психических процессов к единой активности, так как восприятие, мышление, воображение однородны по своей сути и выражают одни и те же закономерности. Так, И.М. Сеченов писал, что все многообразие проявлений мозговой деятельности сводится лишь к одному явлению – мышечному движению.
В этом случае можно вспомнить о той особой приверженности чаньских и дзенских мастеров к предельно экономным речевым выражениям и символическим жестам. «На самом деле, каждый наш жест, -отмечал Сандо Кайсен, – является актуализацией Древнего Пути Дзен».
Так, на многие метафизические и умозрительные вопросы учителя дзен отвечали односложно, коротким жестом, поднятым вверх пальцем, гримасой, позой или едва заметным движением. По сути дух учения дзэн, был передан Буддой путем вручения цветка, в ответ на улыбку Махакашьяпы.

В прагматическом смысле принцип простоты понимается как естественное стремление к минимизации усилий для достижения наилучшего практического результата. В даосизме и дзен-буддизме он выражается принципом недеяния (кит. у-вэй; яп. му-и), предполагающим совершение спонтанного, прямого действия, которое достигает цели самым коротким путём. «Принцип увэй, -писала Т.П.Григорьва, – связан с пониманием абсолюта как неподвижного центра круга, Середины». При этом само недеяние представляет собой внутренне активное, соответствующее законам природы действие, вызывающее «наименьшее трение» и наивысшую результативность.
В западной философии данный универсальный принцип реализовывался в стоицизме, христианской аскетике и в различных представлениях теории невмешательства. В схожей с даосизмом форме он был сформулирован Готфридом Лейбницем (1646—1716): «Мудрецу не свойственно тратить силы сверх надобности».

Принцип простоты относится к экстремальным или оптимальным принципам, некоторым предельно универсальным закономерностям, содержание которых представляет собой утверждение о минимуме или максимуме некоторой величины. По словам Николая Кузанского (1401-1464) «все измеряемое оказывается между максимумом и минимумом», а Бог как абсолютное единство предваряет и единит все противоположности.
Самому же Единому, ничего не противоположно, оно есть все и представляет собой единство максимума и минимума, то есть совпадения противоположностей «coincidentia oppositorum». Следствием реализации принципа простоты является процесс централизации системы, при котором все частные проявления, начинают подчиняться единому порождающему и объясняющему принципу.
В махаянской сутре «Кашьяпа париватта» говорится о схожем оптимальном принципе, основанном на следовании первосущности Пустоты: «„Есть” — это первая противоположность, „не есть” — это вторая противоположность. То, что лежит между этими двумя противоположностями, не подлежит исследованию, неизреченно, непроявленно, непостижимо и не имеет длительности. Это, о Кашьяпа, и есть нулевой путь, называемый истинным познанием явления бытия».
Западные и восточные философы едины не только в признании фундаментальности принципа простоты, но и в понимании его механизма, состоящем в глубинном внутреннем единстве противоположностей.
Согласно даосскому учению неизъяснимая простота Дао состоит в его двуединой природе, которая в потенции содержит еще непроявленные, содержащие друг друга взаимопроникающие начала инь и ян. Путь даоса, это свободное скольжение, парение в недеянии, улавливание ритма космоса, бережное сохранение баланса противоположностей и ненарушение первозданной простоты и естественности.

В буддийской модели в изначальной пустоте мира, в нерожденном, неставшем и неоформленном, отсутствуют всякие противоположности, которые впоследствии порождаются неведением (авидья) и вновь преодолеваются в состоянии нирваны. Противоположности создаются несовершенным сознанием в феноменальных мирах, которые необходимо опустошать и, от которых необходимо освобождаться, вместе сих ложной двойственностью. В то же время в чань-буддизме истинный срединный путь представлял собой путь свободы, состоящий не столько в избавлении от мира, сколько в преодолении всяких цепляний и привязанностей к нему. Как говорил третий патриарх чань Сэн Дань (яп. Сосан, ум. в 606 г.): «Не привязывайтесь ни к чему внешнему и не живите во внутренней пустоте; когда ум покоится в единстве вещей, двойственность сама собой исчезает».
О срединном, оптимальном и наиболее прямом пути к спасению говорилось во всех наиболее значимых направлениях восточной философии, а именно в конфуцианстве, даосизме и буддизме. Так, в конфуцианском трактате Чжун юн «[Учение] о срединном и неизменном [Пути]» (ок. III в. до н.э.) утверждалось, что следование срединному пути представляет собой эманацию природы и достигается путем внутренних усилий и искренности, которая имманентна миру. «Соблюдать середину – значит следовать правильному пути в Поднебесной. Соблюдать постоянство – значит следовать правильному ли”.
При этом особо отмечалось, что следование правильным и простым путем является условием и источником творчества: «Если соблюдаются Середина и Гармония, во Вселенной все вещи рождаются».
В даосизме срединный путь понимается как динамичное равновесие и поддержание баланса между инь и ян. В.М. Алексеев писал, что истинный даос «усваивает себе качество Дао, держась „средины”, питая и воплощая в себе основную простоту. Он преснеет, как благородная астра, до такого состояния, из которого уже нет обратного пути, и этим самым становится истинно глубоким».
В буддизме Махаяны срединный путь основывается на полном снятии противоположностей и отождествляется с учением о пустоте, а в чань и дзен буддизме единство пути достигается не соединением противоположностей, а их преодолением и переходом в новое измерение. Как писала Т.П.Григорьева: «…дзэн не отрицает инь-ян, но воспринимает их в единстве, как и «два» и «не-два» одновременно. В момент сатори, внезапного преображения сознания, исчезают все противоположности, все пары». Истинный дух дзэн состоит не только в преодолении противоположностей, не в их игнорировании и избегании рассуждений о дуальности, а в погружение в первозданное единство сознание еще не тронутое различающим умом. «Ведь дзэн не имеет дела ни с отрицанием, ни с утверждением, – отмечал Д.Судзуки, – а с простым фактом, чистым опытом, самой основой нашего существа и мысли».
По сути дзен, являясь квинтэссенцией всего буддийского учения, основывается на ежесекундном контакте с Абсолютом, а все его характеристики и тенденции характеризуются предельными, пиковыми значениями. При этом именно простота, в которой парадоксальным образом совмещаются и преодолеваются все возможные противоположности, которая вытекает из Единого, но лишена всякой метафизичности, может служить высшим конституирующим и объяснительным принципом дзен буддизма.
Несмотря на то, что принцип простоты является универсальным как в западной, так и восточной философии, само понимание простоты отличается в них своей содержательной наполненностью. В первую очередь интерпретация феномена простоты зависит от философской и общенаучной картины мира, которые создают уникальный смысловой контекст и, отражаясь сознанием, формируют особое видение и стиль мышления.
Различие в содержании понятия простоты, являющейся выражением единого, может быть определено теми контрадикторными коррелятами или предельно противоположными значениями понятия, которые задаются в разных культурах. И если в восточной философии за предельным лаконизмом формы скрывается дух, глубина смысла и бездность тайны, то в западной философии и науке противоположностью простоты выступает сложность.

Само западное понятие прогресса связано с нарастающей сложностью, а природа, – как писал П. Лаплас, проста только в своих причинах, но бесконечно разнообразна в своих действиях и проявлениях. Универсальному принципу простоты противостоит принцип плюральности, утверждающий приоритет множественности и разнообразия, в противовес единству. Одним из проявлений этого принципа является максима «Разрешено все, что не запрещено», а так как все, что разрешено существует, мир предстает как неисчерпаемый источник возможностей. Кроме этого в западной философии большую популярность приобрел выдвинутый П. Фейерабендом методологический принцип “все дозволено” (нем. «mach, was Du willst»; англ. «anything goes». В свою очередь принцип множественности моделей, предписывает отражать рассматриваемый процесс с разных сторон и с разной степенью детальности. Здесь же можно отметить теорию множественности миров Эверетта и Фейнмановскую идею множественности историй, согласно которой квантовая частица одновременно движется по всем возможным траекториям, для каждой из которых находится траектория с противоположным набегом фазы. При этом в результате накладывания они обнуляються, а в реальности остаются лишь те пути, для которых действие близко к экстремальному значению.
Данный механизм взаимоопустошения множественных траекторий отчасти напоминает процесс достижения «противоречивого тождества», наложения и полного снятия противоположностей в махаянской школе мадхьямике, в результате которого остается только один срединный или нулевой путь.
Таким образом принцип простоты оказывается внутренне связанным с законами единства и снятия противоположностей, симметрии и сохранения. При этом в динамическом плане, он выражает состояние инвариантности, постоянства и неизменности в непрерывном потоке преобразований.
Эстетическое измерение принципа простоты базируется на сущностном единстве красоты, простоты, истины и пользы, на идеале гармонии, динамичной симметрии и сокровенности свернутых смыслов.
Так, понятие изначальной красоты (би) в дзэн буддизме основывалось на эстетическом эталоне естественной простоте и содержало такие сущностные характеристики как чистота, изящество, утонченность, миниатюрность, свежесть и непосредственность.
В художественном творчестве простота предстает как непосредственность и безыскусность, исключение всего лишнего, несущественного, избыточного и вычурного, избавление от витиеватости, приукрашенности и усложненности стиля.
Тихое обаяние простоты в дзэнском искусстве выражалось в передаче изысканной и мягкой красоты, утонченном изяществе и элегантном очаровании вещей. В этом смысле художественными приемами подлинного стиля выступали Хосоми «тонкость» и Нагори, выражающее нечто уходящее, исчезающее, отбрасывающее тающие тени и затухающие отблески.
В то же время простота выражает глубинные внутренние связи между чувствами чистоты, свежести, искренности, естественности, интуитивной очевидности, ясности и надежности.
Крайняя лаконичность изобразительных средств и удивительная простота формы выражаются в живописи в экономии и бережливости линий, красок и движений, а в поэзии в предельном содержательном сжатии и особой ритмической организации хокку, содержащих универсальные коды, просвечивающие изначальные смыслы и само дыхание вечности.
«Дух учения дзэн, – писал Д.Судзуки, породил предельную простоту искусства, минимум изобразительных средств, максимально сжатую форму. Ничто не должно препятствовать естественному движению, спонтанности, самовыявлению вещей».
Высшая цель дзэнского искусства состояла в передаче просветленного состояния, особого настроения и сокровенной красоты смыслов, а и лучшим средством ее реализации являлась предельная простота и прозрачность формы, сконцентрированная экспрессивность линий, соединяющих центры вспыхивающих вселенных.
В дзэнском искусстве принцип простоты выражается с помощью таких точных выразительных приемов как ваби-саби и сибуй, вызывающих переживание безыскусной, непритязательной и естественной, но в то же время утонченной и благородной красоты.