Принципы Абсолюта в дзэн

Автор:

30 июня 2018

View of Mt. Fuji. Japan — View of Mt. Fuji

Принципы единства абсолютной реальности, внутренней тишины, баланса и сатори в дзэн-буддизме

Глубинная творческая сущность дзэн-буддизма послужила причиной того, что все его фундаментальные философские постулаты, по сути, выполняют созидательные функции и выступают как основные принципы творчества.
При этом сами творческие принципы дзэна могут быть представлены в виде целостной, концентрически-иерархической системы, содержащей особым образом упорядоченные основания, нормы и правила дзэнского творчества и искусства.
Так, при построении категориальной, порождающей матрицы дзэнского искусства, выбирается некоторая исходная первосущность, последовательно конкретизирующаяся в философско-эстетический принцип, который наполняет смыслом и порождает содержание соответствующей ему разворачивающейся сети эстетических категорий.

Порождающая матрица универсалий и принципов
творчества в дзэн-буддизме

ЦЕЛОЕ Социальный мир Принцип воплощения всеобщего в единичном Принцип Сашиай – «большее через малое» Принципы структурной конфигурации, пластичности пространства, Гу-фа, подвижного ракурса, Слои времени, Окуюки (Okuyuki), Чу-чо, Ши, живой целостности		ВОЗМОЖНОСТЬ Символический мир Югэн (Yugen) – таинственная красота Йохаку-но би ( Yohaku-no-bi) –подразумеваемая, ускользающая красота Мё или мёю – таинственное, непостижимое
БЫТИЕ Таковость Сидзэн-ри (Shizen -ri) естественность Сидзэн (дзинэн) спонтанность Шизентеки, (Shizenteki) непринужденность Коко (Koko) строгость	АБСОЛЮТ Культура Принцип единства и недвойственности сущего, Принцип Фуни (Funi), Принцип «Сикисин фуни». Принцип равновесия, Принцип улавливания и передачи единства духа. Примат духа над формой, словом и методом. Принцип проявления Единого через Единичное Принцип «одной черты» (и хуа) Принцип единства и гармонии с универсумом Принцип гармонии (Ва, Wa) 3. Принцип единства просветления и абсолютной реальности Принцип Дайсинко (Dai-shinkon) Принцип Сатори (Satori) Принцип единства тела и духа Принцип спокойствия (Сейдзяку, Seijaku) Принцип «вечного одиночества» Принцип внутренней тишины (Томе, Tomé) Принцип сосредоточенного баланса (Фудошин, Fudoshin) Принцип полного внимания и готовности (Заншин, zanshin) Принцип простоты (Кансо, kanso) Принцип красоты	НИЧТО Пустотность Принцип пустоты Ма (Ma) Мушин (mushin) – пустой ум Шошин (Shoshin) -сознание новичка Принцип прозрачности
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ Предметный мир Принцип реальности связей и отношений Принцип стихийного отклика, ритмического созвучия и эха Киин-сэйдо (кит. циюнь шэндун)- созвучие духа рождает движение жизни Принцип единородства и равноправия человека и мира Принцип нерасчлененности субъекта и объекта Принцип недеяния Му-и Принцип сотворчества человека и мира	Переходы между Бытием и Ничто Принцип непостоянства Принцип асимметрии Принцип цикличности Принцип волнообразного движения Принцип спирального движения по вертикали Принцип потока Принцип ритма	СВОБОДА Внутренний мир Дайгиган (dai-gidan) – принцип великого сомнения Дацузоку (Datsuzoku) преодоление правил и стандартов Принцип хосин (hoshin) -« ум свободный и не встречающий преград» Ёю принцип свободы духа и творчества Принцип стихийности и свободы Принцип сосредоточенности на внутреннем

Абсолют

Исходные, коренные и фундаментальные принципы художественного творчества в дзэн буддизме определяются дзэнским пониманием Абсолюта как истинной живой реальности. Данная абсолютная реальность проявляется в просветленном переживании присутствия совершенной природы Будды и единого «сознания-сокровищницы» вмещаещего и порождающего все сущее. «Абсолют, – писала Т.П. Григорьева, – не существует сам по себе и присутствует в каждой вещи в полной мере, что и делает ее целостной, самососредоточенной – микромиром».

Подобная трактовка безусловного первоначала может быть соотнесена с единым для всех религий и философских течений пониманием Абсолюта и таких его универсальных атрибутивных свойств, как:

1. Единство, «недуальность» и творческая, самопорождающая сущность.

2. Духовность и предельное совершенство, всеобщность, полнота и бесконечность.

3. Всемогущество, потенциальность, всевместимость и неисчерпаемость.

4. Безусловность, трансцендентность и абсолютная свобода.

5. Изначальность, самодостаточность, неизменность и вечность.

Данные универсальные качества Абсолюта составляют исходный узор первосмыслов и служат основополагающими первопринципами во всех восточных и западных религиозных и философских учениях. Именно данная матрица, со смещенными смысловыми акцентами в сторону Небытия, развертывается и конкретизируются в философско-эстетических и художественных принципах дзэнского искусства.

При этом альфой и омегой первоосновных качеств Абсолюта является Единство и Порождающая, творческая сущность, которые задают модель и глубинный смысл универсального творчества, пронизывающего существование мира и человека. Единые законы, смыслы и ритмы вселенского творчества свободно действуют во всех мирах и на любом содержательном уровне, призывая художника следовать их траекториям и тонким вибрациям.

І. Принцип единства и недвойственности всего сущего

Абсолют по своей природе един и изначален, он лишен всякой двойственности, он невыразим и в то же время предельно очевиден, несомненен, близок и жизненен. В основе дзеновского учения, практики, искусства и обыденной жизни лежит принцип Единства и «недуальности» абсолютной реальности, представление о космической, универсальной природе будды, о изначальном совершенстве внутренней природы и самопросветленной буддовости, наполняющей все сущее.

Представление о вселенской сущности Будды, наполняющей каждую пылинку, высказанное в сутре «Аватамсаки» (II в.н.э), было положено в основу дзэнского понимания мира как единой реальности в которой духовное и материальное, сознание и тело являются только разными состояниями, функциями и модусами единой, изначально совершенной природы.

Единство, тотальная неразрывность всего сущего и возможного, в отличие от единичности, которая допускает множественность и от всеобщего объединения и синтеза, предполагающего изначальное разделение, означает исходную предельную полноту реальности, из которой ничто не может быть исключено или добавлено, а также изначальную «недвойственность», отрицающую всякую обособленность, разрывность и противопоставление.

Фундаментальный и единый для восточной философии принцип адвайты или недвойственности в японской философии и эстетике выражается с помощью категории Фуни.

Принцип Фуни (Funi) (санскр. адвайта, «не имеющий подобного» «без второго», «не-два») отражает монистическую реальность Абсолюта и выражает сущностную недвойственность и принцип всеединства. Как писал Х.И. Дейви, данная категория выражает единство, целостность и недуализируемую полноту реальности и обозначает отсутствие четкого разделения между любыми противоположностями и, в первую очередь, между субъектом и объектом, Так в состоянии гармонии с природой, дуальность, разделяющая художника и вселенную, растворяется и вселенская энергия природы Ки (кит. ци) непосредственно проходит через художника, воплощаясь в произведении искусства. По словам Т.П. Григорьевой «Принцип недуальности (санскр. адвайта, кит. буэр, яп. фуни) – первейшая методологическая установка: не разделять на два во избежание односторонности, саморазрушения». Дао следует самому себе, своей самоестественности, исключая разделения и дуальности как на вселенском, мк и на личностном уровне. “Три” есть преодоление всякой двойственности, даже на уровне инь-ян – позиция Над (над схваткой, скажем, добра и зла, которые не разрешаются в борьбе), – есть пребывание в дао, в Едином. Это доступно лишь Свободному человеку».

Принцип «Сикисин фуни», который был предложен буддийским монахом Нитирэном (1222 — 1282) и означал единство (недвойственность) духа и материи.

Принцип равновесия, проявляется как дополнение, достроение и восстановление явления и процесса до целостности, нахождение и скольжение по срединному пути. По словам основоположника японского театра Сэами (1363—1443) мастерство актера заключается в умении ощущать единство и уравновешивать текущие настроения. «Вечером, когда царит сумрачная атмосфера (инь), следует играть оживленно, в стиле ян, чтобы уравновесить вечернее настроение. В дневное время, наоборот, нужно играть приглушенно, в стиле инь, чтобы снять излишнюю яркость».

Исходный принцип единства и «недвойственности» реализуется в дзэновском искусстве на трех взаимосвязанных уровнях, а именно как:

1. Видение и схватывание абсолютного единства самой истинной реальности.

2. Реализация сущностного родства человека и мира через единое сознание и единство внутренней природы.

3. Единство высшего состояния и истинной реальности, достижение внутренней гармонии тела и сознания.

При этом космотеистическое или имманентно-трансцендентное мировоззрение дзэн буддизма, уходящее корнями в даосизм и буддийские школы хуаянь и кэгон, позволяет в любом фундаментальном первопринципе выделить трансцендентно-духовный, а также нераздельный с ним, но особый онтологический или, скорее, космологический уровень.

1. Принцип улавливания и передачи имманентной духовности природы, видение абсолютного единства реальности

Трансцендентно-имманентный и духовный уровень единого.

Единство всего сущего обуславливается и гарантируется присутствием в каждой вещи, травинке, в каждом живом существе и человеке Абсолюта, во всей его полноте, целостности и совершенстве его различных проявлений.

При этом фундаментальная философская доктрина единства и недвойственности абсолютной реальности трансформируется в такой важнейший художественный и эстетический принцип постижения, переживания и воплощении разлитой в мире духовности.

В японской, а особенно в китайской философии отсутствуют представления о духе, как отдельной, трансцендентной сущности. Дух, идея, принцип растворены в вещах и полностью имманентны реальному миру, а в даосизме и самому телу, «живой плоти» человека единой с «плотью космоса».

Писатель и теоретик живописи Дун Юй (нач. XII в.) писал:

Вглядываясь в вещи, рождаемые Небом и Землей,

Понимаешь, что единый дух

проницает все метаморфозы.

Это деятельное начало

все свершает чудесным образом

И делает все сущее тем, чем оно должно быть.

Разлитый в мире Абсолют, пронизывающий как каждую вещь, так и саму душу художника, может представать в виде Единого, Дао, Будды или истинного духа Вселенной, а онтологически или космологически проявляться посредством универсальной витально-энергетической субстанции ци (кит. qi), вселенской жизнетворящей силы ки (яп. ki) или cэйки (яп.sei – производить; ki – сила), которые свободно порождают все вещи и сущности.

Дзэнское искусство уходит своими корнями в представления даосизма, а также в учение Махаяны, в котором все вещи изначально обладают природой Будды, который предстает как Абсолют или единая, изначально совершенная, универсальная и космическая сущность.

Данный принцип означает, что художественное творчество основывается на явном или скрытом поиске и открытии в вещах отблеска абсолюта, на раскрытии, переживании и утверждении изначальной просветленности и совершенной буддовости всех живых и неодушевленных существ. При этом в основе всех искусств лежит видение и воплощение художником изначальной духовности, предельной возвышенности, мистического совершенства и божественной красоты реальности.

Г. Домулен подчеркивал сущностную связь между философией дзэна и японским искусством: «Адепты дзэн смогли достичь высочайшего уровня духовности, что в значительной мере определило развитие японской культуры и искусства». При этом, характеризуя творчество дзэнских художников, он отмечал: «Их изящные рисунки тушью раскрывают духовную сущность вещей, не умаляя при этом их объективной формы. Вещи изображаются одухотворенными, ибо их истинной реальностью является Дух».

Имманентно-трансцендентный уровень взаимодействия художника с реальностью выражается в стремлении выявить в преходящем глубинные духовные основы, трансцендентную идею и смысл бытия, соотнести объект созерцания с универсальным целым и вселенским потоком, высвободить изначальный абсолют и воплотить свое новое высшее видения с помощью символов и особых зримых форм.

В.А. Пронников, И.Д. Ладанов, раскрывая основные принципы проявления дзэна в искусстве, писали: «Художник, согласно доктрине дзэн, в своих произведениях передает истину. Но истина — по дзэн — это Будда. И если Будда вездесущ, то он находится всюду: и в сердце человека, и в каждом уголке природы. Чтобы отразить реальность, учат наставники дзэн, художнику нужно прочувствовать дух жизни, слиться с окружающими его вещами».

1.1. Примат духа, идеи и воли

Будда присутствует в каждой вещи не в виде частички Абсолюта, а во всей его полноте, а метафизическое единство всего сущего предстает как трансцендентное совершенство, живая, предельно возвышенная духовность.

В свою очередь, принцип передачи имманентной духовности природы реализуется с помощью ряда частных принципов.

1.1.1. Примат духа над словом. Принципиальная невыразимость абсолютной реальности и сокровенной истины с помощью форм и языковых конструкций, была отражена в исходных положениях чань буддизма, постулирующих отказ от слов и письменных знаков и невербальную, непосредственную передачу опыта «от сердца к сердцу».

Данное доктриальное положение чань и дзэн буддизма уходит корнями в высказывания самого Будды, приведенными в «Ланкаватара-сутре», указывающими на то, что «достоверность вещей не зависит от достоверности слов», а истинная реальность выходит за пределы языка. «Ученикам надлежит остерегаться искушения словами, речениями и их обманчивыми значениями, ибо невежды и простаки запутываются в них и обессиливают, подобно слону, увязшему в глубоком болоте».

Необходимо отметить, что имманентное для дзэна недоверие к слову одновременно берет свои истоки и даосизме. Так Чжуан-цзы, (369 – 286 до н. э) считал, что слова и знаки порождают разграничения и служат преградами на пути, который сам по себе не может вербализован: «Дао не может быть выражено ни словом, ни молчанием».

Кроме этого, если в западной философии слово являлось мостом между внутренним и внешним миром, то в восточной оно выступало стеной, барьером, завесой между ними. В то же время японское искусство, которое испытывало определенное влияние синтоизма и отличалось, вследствие этого, большей насыщенностью живыми чувствами, не отрицало всецело слова и видело в них не пустые знаки, а живые, трепетные, обладающей душой существа.

1.1.2. Примат духа над формой. Если западное искусство акцентировало внимание на соответствии внешнему виду, на форме и внешней выразительности, то восточное стремилось в первую очередь передать внутренний дух и идею.

На первое место ставилось подражание не внешнему виду или видимому движению, но живому духу, глубинным смыслам, архетипам и тенденциям.

Еще в «Сутре сердца» (200-250) была задана универсальная формула буддизма махаяны: ««форма — это пустота, а пустота — это форма».

Судзуки писал, что пренебрежение формой вообще свойственно мистике, которая подчеркивает значение духа, а всем его внешним проявлениям придает второстепенное значение.

«Уделяя стишком большое внимание внешности вещей, – писал он, – мы не можем извлечь того внутреннего содержания, которое в них заключено». Мало того, художник сознательно искажал, обеднял внешние формы, что бы они не отвлекали внимания от внутренней сути вещей. «Что касается формы, – отмечал Судзуки, – здесь не наблюдается ничего красивого или взывающего к чувствам, но ощущается нечто внутреннее, или духовное, утверждающее себя, несмотря на несовершенство формы и, может быть, – благодаря этому несовершенству. Причина вот в чем: когда форма совершенна, наши чувства испытывают слишком большое удовлетворение, и разум, по крайней мере временно, перестает углубляться внутрь».

Судзуки точно определил суть и главную цель дзэнского художника, которая заключается в том, что бы «…не копировать, не подражать природе, а придать предмету нечто такое, что живет в самом предмете…».

Главенствующую тенденцию пренебрежения формы и ее сознательной нигиляции, отмечала в своих работах и Е.В. Завадская: «Художник воплощает не зримые вещи — данный камень или дерево, а их свойства, инварианты вещей. Китайские художники бессознательно искажали привычную метрику пространства, пытаясь выразить сакральную реальность».

Японский живописец является не просто особым зеркалом, отражающим суть предмета, он прозревает эту суть в состоянии просветления и выражает внутренне состояние, окрашивая произведение своей неповторимой уникальностью. «Художник, – писали В.А. Пронников и И.Д. Ладанов, должен не копировать вещи, а выражать свой внутренний мир, свое видение действительности и каждого отдельного ее элемента — животного, дерева, цветка, тростинки, травинки и т. д.»

1.1.3. Примат духа над методом. Данный принцип выражает общее для даосизма и буддизма недоверие к методам, любым «искусственным средствам» (санскр. — упайя; яп. — хёбэн), инструментам и посредникам между человеком и миром, которые препятствуют непосредственности и чистоте восприятия, искажают видение истинной природы реальности, «вызывают трение» во взаимоотношениях с миром.

Чжуан Цзы прямо утверждал, что использование «механических (цзи) орудий» является источником «механических дел» и в результате «механического сердца» (цзи синь) и эгоистического хитроумия, которое противоречит Пути-дао.

Приоритет духа над методом раскрывается притчи Чжуан Цзы о поваре Дине, который двигался ловко и ритмично, словно танцор. Когда его спросили как ему удается так легко и непринужденно выполнять свои задачи, он ответил: «Главное для меня – это Дао, оно выше любого метода». После длительной практики, – продолжал Дин, я вижу тушу только духом, и мне необязательно смотреть глазами.

Е.Е. Малинина писала о своеобразном “нетворческом” методе китайского и японского искусства, который заключался в стремлении действовать методом самой природы, не сотворять новое, не нарушать природу вещей, а выявлять то, что уже заложено в природе. Наставник Касо сказал Икки после того как он пережил просветление, что он стал архатом, но еще не стал мастером. На что Икки ответил ««Тогда я совершенно доволен, будучи архатом, и не нуждаюсь в том, чтобы быть мастером». «Вот теперь, — заметил Касо, — ты действительно стал мастером».

Таким образом, главным методом дзенского художника является метод достижения просветления и передача своего неповторимого опыта обретения контакта с абсолютной реальности с помощью особых художественных средств и приемов. «Задача дзэнской живописи…, -писала Н.С.Николаева, – состояла в том, чтобы найти формы передачи того, что находится за пределами чувственного восприятия, – невидимого мира духа, соприкосновение с которым ощущалось как соприкосновение с Истиной, Абсолютом, а в Дзэн-буддизме – как “озарение”.

1.2. Принцип проявления Единого через Единичное

В данном случае можно говорить о вертикальном взаимодействии и чистом, непосредственном единстве, заключающемся в прямом воплощении Неба на Земле через Человека, в кристаллизации вечно текучего духа , в взаимопроекции и взаимопроникновении пустоты и плоти, духа и быта.

Трансцендентальное единое выражается в феноменальных мирах и в искусстве в форме единичного. Каждая частичка мира, любой объект и проявление жизни освещаются единым, несут его в себе и, по сути, являются его ликами в повседневной жизни. В то же время именно единичность, сингулярность, конкретность и предельная самодостаточность каждой вещи и каждого мгновения выражают центральную идею порождения мира из одного источника, а также всеопределяющее положение школы хуаянь и дзэн «Один во всем и все в одном».

Парадоксальная диалектика единого и единичного раскрывалась уже в Ведах, Упанишадах и И-цзин. Так Брахман, как единый, объединяющий принцип, предельная реальность и абсолютное основание всего сущего свободно проявлялся в каждом имени и явлении, а дао -единый, всеобщий закон, универсальный путь вселенной выражало себя не иначе, как в единичном, в неповторимости каждого мига и уникальности пути каждой вещи в отдельности.

В буддизме отношения между единым и единичным было метафорично представлено в виде волнующегося океана и его волн, луны и ее отражений, буддовости и отдельных дхарм, актов и элементов жизни. Любой единичный элемент, -по мнению Ф.И. Щербатского, уподобляется точке во времени и пространстве и становится синонимом момента. Во временном плане непрерывность и глубокая внутренняя связность Единого, проявляется в виде отдельных мгновений и вспышек дхарм. «Нет разрыва, дистанции между трансцендентным и имманентным, -писала Т.П.Григорьева, – единое выражается в мгновенных вспышках единичного».

Единое существует в форме единичного, а каждая вещь обладает недуальной природой, создающей две проекции: единого, неявленного и единичного, явленного. Единое и единичное совпадают в одной точке и одновременно расположены на предельно разведенных полюсах реальности, что выражается в максимальной свернутости, простоте, точечности и мгновенности реального существования и представленности Единого.

Сущность и уникальное отличие дзэн буддизма состоит не в отрицании феноменальных миров и не в понимании жизни как сансары, но в видении и Единого, абсолютного, высшего во всем малом и неприметном, в ощущении и переживании сокровенной Красоты в каждой вещи и явлении повседневной жизни.

«Дзэн – предельное выражение ощущения Единого, – писала Т.П.Григорьева, -полное слияние «я» с «не я», достижение однобытия с миром. «Не два, не два», – говорят мастера дзэн : ни субъект, ни объект, ни конкретное, ни абстрактное, ни прошлое, ни настоящее – все едино. Дзэн – предельное ощущение недуальности бытия небытия, нерасчлененности мира».

Чаньского мастера Чжао-чжу (яп. Дэесю) (778 – 897) однажды спросили : «Все вещи сводятся к единому, к чему же тогда сводится единый?» Мастер ответил: «Когда я был в районе Чин, на мне была ряса, которая весила 7 чин». Если все вещи пребывают в Абсолюте, Боге, Будде, в едином сознании, то и единый Абсолют во всей свой полноте существует в каждом элементе сущего.

По словам Догэна (1200-1253) «Истинное просветление и обычная жизнь – одно и то же, если оно не в тебе, то где же? Осознав это, переживешь Просветление». При этом Доген, учение которого строилось на осознании бесконечной ценности отдельного мгновения и утверждении единичности, вмещающей в себе всю полноту единой реальности, писал: «Хотя луна велика и в сиянье своем необъятна, она умещается в маленькой лужице. Вся луна и все великое небо умещаются в росинках на траве, в каждой капельке воды». И далее: «Разве не в шорохе бамбука путь к просветлению, разве не в цветении сакуры озарение души».

Достигнув просветления художник начинает ощущать единый вкус всего сущего, все различия исчезают, сквозь малое и частное начинает просвечивать целое, в ограниченном и единичном являться абсолютное, в каждой частичке начинает пульсировать бесконечность, а в мгновении вечность. Когда ученик спросил у Ма-цзy Даои (яп. Басе Дойти) как достичь полного освобождения от мира, он ответил: “Когда ты выпьешь одним глотком всю воду в Западной реке, я тебе скажу”.

«В дзэне, -писал Д.Судзуки, – есть нечто самоутверждающее, свободное и абсолютное, не знающее ограничений и идущее за пределы всякой абстракции. Дзэн — это жизненный факт, а не кусок камня и не пустое пространство. Цель всей дисциплины дзэна — прийти в контакт с этим жизненным фактом, если не удержать его в каждой фазе жизни».

Открытие и переживание Единого через единичное, ощущение всеединства и своей причастности к Абсолюту, видение каждой вещи в ее первозданной красоте, таковости и уникальности и достижение сатори представляют собой грани единого состояния и процесса. «Разве не в шуме бамбука путь к просветлению?! – говорил Догэн. – Разве не в цветении сакуры озарение души?!».

Единство всех вещей и явлений со вселенной осуществляется через их центры, их сердца (кокоро). По словам Т.П. Григорьевой: «Кокоро – точка соприкосновения с Высшим. Моноцентрическая модель (в каждой вещи – свой центр) привела к особому пониманию статуса самих вещей». И далее: «Ощущение Единого в единичном: в каждом бьется свое сердце, созвучное сердцу Вселенной, – позволяет назвать традиционный тип мышления японцев сингулярным, сопричастным вечности».

Универсальный принцип единства и единичности выражается с помощью ряда более частных художественных принципов и приемов.

1.3. Принцип «одной черты»

Принцип «одной черты» (и хуа), «единой кисти» (и би) или «одного движения кистью», является художественным воплощением сущностной для восточной философии единства всех форм реальности.

Данный принцип, сформулированный в китайской живописи берет начало в представлениях о «одном законе», “единой нити, пронизывающей все движения”, о едином дыхании, едином превращении сплавляющем и порождающем внутренний и внешний мир, всю видимую и невидимую реальность. Как писал В. В. Малявин: «Принцип “одной черты” успешно удовлетворял двум основным аспектам подлинности творческого действия: быть воплощением сразу всепригодных и неповторимых свойств бытия».

Первоначально Единое достигается совмещением предельно разведенных во времени и феноменальных мирах противоположностей, которые невозможно соединить с помощью разума, но только глубоко пережить и выразить одним жестом, живым движением, нежным ударом кисти.

Китайский художник XVII в. Шитао, писал о истоке всех методов в живописи: «На чем же методы основываются? Они основываются на одной черте. Одна черта – исток всего сущего, корень всех явлений. Она раскрывается в жизни духа и хранится человеком. Посему истина одной черты устанавливается нами самими. Постигший истину одной черты может вывести все методы из отсутствия метода и постичь одну истину во всех истинах».

«Одна черта» является первичным элементом, живой клеточкой, исходной монадой порождающей, опосредующей и интегрирующей в картине все богатство и разнообразие мира.

Следование принципу «одной черты» позволяет передать пластику постоянно меняющихся линий и множественность актов и, в то же время отразить мозаику свернутых пространств, пустот и мгновений.

В китайской каллиграфии принцип «единой кисти» (и би), воплощающий категорию единого и выражающий единотелесность организма и космоса, связывал движение линий с непрерывностью меридианов циркуляции энергии-ци в теле творца.

В. В. Малявин передает это Срединное состояние “всего во всем”:

“Одна черта” – прообраз всеобщего посредования; она уравнивает неравное, связывает присутствие и отсутствие, единичное и всеобщее и охватывает безграничное разнообразие жизни… Принцип “одной черты” удачно удовлетворял двум главным критериям подлинности творческого события: быть воплощением одновременно универсальных и уникальных качеств бытия. Китайский художник в своем творчестве прозревал всеобщий “принцип” (ли) мироздания, вовлекался в безбрежный поток одухотворенного веяния жизни”.

2. Принцип единства и гармонии с универсумом

Данный принцип основывается на идее сущностного и органичного единства внутреннего и внешнего мира личности, которые предстают не в качестве обособленных феноменов, но в виде различных сторон и имен одной абсолютной реальности.

Дж. Роули писал, что китайский художник всем своим существом ощущал, что единый творческий дух пронизывает все сущее и каждую вещь и творит все превращения. «Но вместо того чтобы искать единения с богом или абсолютом, он стремился к гармонии со вселенной и к общению со всем сущим в мире».

Дун Юй в своих колофонах на живописных произведениях описывал творческий процесс в даоистском и чаньском духе как единство субъекта и объекта, как «музыкальную гармонию» с природой, как переживание в себе всепронизывающего творческого духа и позволение ему самостоятельно порождать равные самой природе картины.

Чаньский поэт и художник Су Ши (1037–1101) так описывал свой опыт сотворчества с природой:

«…я построил свой дом в лесу из гигантского бамбука. Я смотрел на его стволы, я их слушал в покое, когда ничто не волновало мой разум. Утром бамбук был мне другом, вечером — соратником. Я пил, я ел среди бамбука. Я останавливался и отдыхал в его тени… Сначала я смотрел на него и находил в этом удовольствие, затем я начал находить удовольствие, не осознавая этого. Внезапно, не осознавая, что в руке я держу кисть, а передо мной лежит бумага, я встал и написал множество изображений бамбука…»

Онто- космологический уровень единства всего сущего проявлялся как видение художником субстанциональной недуальности вещей, а также как улавливание пронизывающих природу живых универсальных ритмов.

Так, создатель системы «Путь единства сознания и тела» Харуки Накамура (1876-1968), призывавший к изучению и применению в практике универсальных, очевидных принципов и «чудесных истин» Вселенной, писал: «Недуалистический взгляд на вещи не отрицает относительность мира, но видит абсолютное единство природы, которое лежит в основе всех относительных различий».

В свою очередь основатель японского романтизма Мори Огаи (1862–1922) отмечал: «Все вещи и все мысли должны вернуться в Единое. Природа неразумна и разумна одновременно. Наблюдая какие-то вещи, мы чувствуем красоту, создавая вещи, творим красоту… Если разрушить кокоро красоты, не постигнешь закон (ри)».

Реализация данного принципа предполагает необходимость чуткого улавливания духа и живого ритма природы, вхождения в резонанс с ее глубинной сущностью, переживание гармонии и спонтанного, чистого выражения своего внутреннего эмоционального отклика.

Пульсирующая жизненность истинной реальности передается не с помощью создания отраженных форм, но посредством вхождение в резонанс с творческими силами мира, слияния с духом природы и воплощением его в искусстве, в различных церемониях и повседневной жизни.

Онто-космологической основой восточного искусства служило понятие ритма, вытекающего из общих представлений о ритмичной организации вселенной, периодической смене времен года , дня и ночи, напряжения и расслабления, активности пассивности, ритма повседневной жизни. Ритм не только лежал в основе жизни и искусства, связывая все вещи по принципу ритмического отклика, но и выступал как проявление Вселенской гармонии соединяющую вибрирующие вещи и события в неслышимую космическую мелодию.

Т.П. Григорьева отмечала, что согласно представлениям восточных художников, ритм был более реален, чем сами вещи, и потому свое назначение они видели в улавливании и передаче этого ритма. «Согласно древним представлениям японцев, – писала автор, – каждая вещь и существо обладают живой душой и имеют своё “сердце”(кокоро). Поэтому связь между вещами, а также общение между художником и явлениями природы осуществляется на тонком энергетическом уровне или на уровне «сердец». Человек, само искусство и вселенная подчинены единым законам и ритмам творчества, поэтому художественное просветление, вдохновение и творческие открытия происходят в момент резонанса между внутренними тонкими вибрациями и глубинными, чистыми ритмами вселенной. «При ритмическом созвучии, – писала Т.П.Григорьева, – начинает действовать закон резонанса, и когда сердце художника и «сердце» предмета бьются в унисон — рождается подлинное искусство, не препятствующее движению ци».

При этом автор отмечала, что в японской поэзии отсутствовало понятие рифмы, накладывающей ограничение и сковывающей самопроизвольность хорошего стиха. Каждое стихотворение само обладало своим внутренним содержательным ритмом, который подключал его к вселенскому ритму. «Японские поэты нашли такую ритмическую последовательность звуков, которая приобщала к ритму Космоса или Пути-Дао».

Глубинный эмоциональный резонанс с пульсирующими «сердцами» вещей и живыми вселенскими ритмами, сопровождался осознанием и переживанием своего родства, органического единства с творческими силами Космоса и тем, самым пробуждал предельный смыслы и высшие духовные истины. Исходная «первая» формула Ци юнь шэн дун «Созвучие духа порождает движение жизни» инвертируется и приобретает звучание «Движение жизни порождает единый дух». Таким образом достигается насыщенный предельными смыслами духовный резонанс с самыми простыми, непосредственными, близкими и очевидными явлениями живой природы. Инверсия первого принципа по сути порождает глубокое философское обоснование и обеспечивает смысловую насыщенность принципа «ваби-саби», реализация которого позволяла испытать мгновенное просветление от вдруг увиденного примятого цветка, шума дождя или аромата шиповника.

Данный принцип дзэнского искусства вытекает и основывается на первом из шести законов китайской живописи, предложенных Се Хэ в 5 в. н.э. формула и код которого – Ци юнь шэн дун (кит.) или Ки ин сэй до (япон.) развертывается целым веером толкований, наиболее популярным из которых представляется как «Одухотворённый ритм живого движения».

Лю Даочунь в 11 в. Предложил свой вариант первого закона: «ци-юнъ, соединенное с ли», связывая созвучие духа (ци-юнь) с универсальным и многозначным принципом (ли), который в данном случае выражал силу. «Живость в ритме, -писал по этому поводу Дж.Роули, – достигалась не просто формой, но и прикосновением, и кисть была продолжением руки, которая сама была проводником духа. Великий У Даоцзы «собирал воедино свой дух и приводил его в гармонию с творческими превращениями мира, создавая образы силой своей кисти».

По мнению Б. Роуленда, данный, а также и все другие принципы, являются не жесткими правилами, а скорее нормами совершенства в исполнении. «Выдающиеся китайские пейзажи, -писал автор,- могут служить иллюстрацией первого из „Шести принципов китайской живописи”, идеи передачи духа или дыхания предметов, как оно проявляется в специфическом движении и жизни».

Т.П.Григорьева, отмечая, что Е.В. Завадская приводит 19 вариантов перевода первого закона, предложила свой «Созвучное ци рождает жизнь». Различное сочетание смыслов ключевых терминов формулы первого закона: ци (дух), юнь (ритм, чередование, вращение, созвучие), шэн (жизнь), дун (движение) создает ряд смысловых узоров, одним из которых является : «Созвучие духа порождает живое движение (движение жизни)». Данное значение принципа указывает на то, что истинная реальность, подлинное движение жизни может быть передано путем достижения резонанса, созвучия духа художника и природы. Японское значение данных категорий позволяет сформулировать принцип следующим образом: « Созвучие (ин) духа (ки) художника с духом (ки) природы порождает в произведении искусства движение (до) жизни (сэй)».

Толкование данного принципа , данное Дж.Роули : «Когда человек возвышен, его созвучие духа возвышенно и оно обязательно рождает движение жизни», коррелирует с исходным полаганием духовного единства человека и природы как основоположным условием художественного творчества. Как писал китайские критик 16 века Ли Жихуа: “То, что зовется ци-юнь, должно быть врожденно человеку. Лишь в состоянии пустоты (сюй) и безмятежности (дань) постигаются идеи”. Именно в состоянии просветления, в момент предельного возвышения духа и может возникнуть резонанс с истинным духом абсолютной реальности, позволяющий реализовать ключевую цель художника – передать в своем произведении движение жизни «шэн дун», само дыхание и пульс живой реальности, то есть продолжить ее спонтанный, динамичный поток. В то же время согласно даосским и буддистским представлениям истинное движение жизни, ее глубинный ритм или проявление абсолютной реальности с необходимостью несет в себе воплощение духа (ци), абсолютного начала Дао и совершенного тела Будды во всей их полноте и совершенстве. Е.В. Завадская писала о знаменитом китайском художнике: «У Ци Бай-ши же, напротив, была единственная вера, единственная религия—это реальность, это окружающий нас мир».

Очень точно эту идею единства предельных высот духа и живой реальности, выразил Хисамацу Синъити : «В рисунке китайского художника-монаха Му Ци, изображающем нахохленную птицу, сидящую на сухом суку, гораздо больше истинной религиозности, чем, например, в картине, посвященной божеству буддийского пантеона, но при том лишь условии, если творчество художника одухотворено идеей, основанной на реальном переживании Единства и Божественной сути мироздания».

Таким образом, говоря о применении принципа единства и гармонии с Универсумом можно условно выделить два уровня его развертывания и понимания: имманентно-трансцендентный, который осуществляется преимущественно на духовно-интеллектуальном уровне и трактует творческий процесс как слияние духа человека и мира, а также онто-космологический, реализующийся в большей мере в процессе эмоционально-телесного контакта с реальностью и рассматривающий творчество как гармонию внутреннего ритма художника и внешнего ритма природы.

Принцип гармонии (Ва)

«Ва»(wa, «гармония»)- это пронизывающий японскую культуру принцип гармонии, согласия или «неслиянного единства», выражающий слаженные, доверительные, взаимосогласованные отношения человека с природой, другими людьми и своим внутренним миром. При этом вещи, процессы и явления не затмевают, не замещают друг друга, а составляют органичное целое и неслиянно совмещаются в едином.

Т.П.Григорьева «Закон уравновешенности (ва, что переводится как “гармония”, но это живое, подвижное равновесие) у японцев стал всеобщим правилом искусства и жизни. В древности страну называли Ямато, записывали иероглифами Великая Гармония. Закон уравновешенности позволяет соединить единое и единичное через чувство восторга перед неповторимостью каждого мига, еле заметного движения души».

Имманентно-трансцендентный уровень установления гармонии с миром осуществляется на духовно-интеллектуальном уровне и выражается в выявлении глубинного контакта со скрытым в мире изначальным Абсолютом, слиянием с универсальным вселенским потоком и духовными основами бытия и выражением этого нового опыта с помощью художественных средств.

Онто-космологический уровень взаимодействия с миром и природой реализуется в большей мере в процессе эмоционально-телесного контакта с реальностью, путем улавливания живого ритма вещей и переживания эмоционального отклика при непосредственном восприятии природы.

3. Единство высшего состояния сознания, просветления и истинной, абсолютной реальности

Извечное стремление человеческого духа к единению с Абсолютом, к установлению непосредственной и глубокой связи с истинной реально-стью, воплощалась в восточном искусстве в слиянии со вселенским потоком Дао, а также прозрении истинной внутренней природы и достижении совершенной природы Будды.

При этом, в отличие от классического буддизма, в котором состояние просветления, сопровождалось полным отречением от феноменального мира и направлялось на достижение спасения, в дзэн-буддизме в высшем состоянии достигалось полное слияние с творческой и изначально совершенной внутренней природой, а пережитый высший духовный опыт, с помощью художественных средств и приемов воплощался в жизнь и искусство.

Шестой патриарх чань Хуэйнэн (638—713) впервые предложил, что истинная реальность (таковость) тождественная внутренней природе включает в себя объекты феноменальных миров и даже ложные взгляды и мысли. Для обретения высшего состояния требуется не столько очищение, сколько непривязанность и свобода от них. «Когда с помощью праджни вы обретаете просветление, -говорил патриарх, – и среди всех вещей [ничего] не отвергаете и [ничего] не предпочитаете, то [это и будет называться] «созерцая свою природу, стать Буддой».

В основу имманентной связи внутренней природы с абсолютной реальностью была заложена идея Хуэйнэна о изначальной совершенной природе истинной реальности, делающей возможным «мгновенное просветление» и определяющей цель пробуждения и возвышения сознания до слияния с абсолютной реальностью. «Пусть твое сознание возвысится, ни на чем не оста¬навливаясь», призывал патриарх… «Но если внезапно подует ветер мудрости-просветления (праджня) и разгонит все облака и туманы, то мгновенно отчетливо проявятся формы всех вещей».

Хуэйнэн, являясь при этом основоположником доктрины «внезапного просветления» говорил: «Просветление — это присущая вам природа. Изначально она была чиста. Лишь воспользуйтесь этим качеством разума, и вы немедленно станете буддой». В то же время совершенная реальность раскрывается всматриванием в собственную природу, которая и есть природа будды. При этом подчеркивается, что именно через внутреннюю природу возможно проникнуть во все сущее. «…всмотритесь в себя. Тот, кто наделен интуитивной мудростью, обретет в себе свою изначальную природу и интуицию-праджню», -утверждал патриарх.

При этом дзэн как и чань буддизм ставили своей целью достижение просветления и воплощение мистического опыта переживания единого и сокровенной всепронизывающей красоты в феноменальном мире, в искусстве и обыденной жизни. Так, один из основателей практики дзадзэн Доген, утверждал, что врожденность природы Будды или «буддовость» человека является предпосылкой единства просветления и практики.

3.1.Принцип Дайсинко

Данный принцип проявляется как непоколебимая вера во всепроникающую буддовость всего сущего.

В основе данного самобытного, мистического и, одновременно, предельно земного опыта переживания и воплощения духовности лежит один из трех столпов или принципов дзэн- буддизма – «дайсинко (dai-shinkon) ( от яп. dai «великое» и кит. shin «вера», kon «корень» )

Данный принцип заключается в пронзительно сильной, глубокой, непоколебимой и укорененной в самом существе вере в то, что все люди, все живое и неодушевленное, всё видимое и невидимое в мире обладает природой Будды, а значит изначальным единством и совершенством.

3.2. Принцип Сатори

Принцип Сатори (яп. satori, кит. u – просветление) или кэнсё ( яп. kenshō) «видение собственной природы»

Контакт и любые отношения с абсолютной реальностью становятся возможными только при достижении предельно высшего, трансцендентного уровня сознания и состояния просветления, в котором художник беспристрастно схватывает сущностное единство окружающего мира, а также переживает его мистическое и невыразимо близкое, органично присущее всему сущему совершенство.

Высшее духовное видение, высвечивающее имманентную абсолютность, изначальное единство и совершенство вещей, раскрывающая сокровенную красоту вещей, возможно только в состоянии просветления, в момент переживания неповторимого мистического опыта, который передается в искусстве и жизни посредством художественных средств, эстетических принципов и категорий.

Само глубокое осознание, интуитивное ощущение единого вкуса реальности, схватывание единства концентрации и свободы, покоя и движения вводят художника в особое творческое состояние.

По сути просветленным является тот, кто видит Единое во всем, своим истинным сердцем постигает сущность и изначальную красоту всех вещей. Единое это и есть реальная природа Будды, которая существует везде во внешнем и внутреннем, как в живых существах, так и в камнях, потоках, цветах. Для познавшего истинную и единую природу Будды стираются границы между повседневным и абсолютным, вещественным и пустотным, обыденным и чудесным.

Состояние Единства и «единомыслия» возникает внезапно и переживается как вся полнота воплощенного в данном мгновенье Абсолюта, существующего вне пространства и времени. В состоянии просветления художник обретает новое, творческое видение мира и все вещи вдруг предстают в новом, неожиданном свете. В данном случае, как писал Г. Дюмулен, духовное и светское мирно сосуществуют. «Вещи остаются вещами, но, несмотря на то что все вещи имеют земное происхождение, они озарены лучами Абсолюта». Данное состояние описывал Сэкида Кацуки: «Теперь же, на последующей ступени «возвращения к источнику», возобновляется деятельность сознания на основе очищенного ума… То, что говорится о Татхагате, будет справедливо и по отношению к вам: всюду, куда вы устремите свой взор, вы найдете лик Будды».

Состояние просветления обусловлено определенными философскими представления, идеями изначально совершенной врожденной природы Будды, которые создают определенную порождающую атмосферу и внутреннее состояние готовности и систему ожиданий.

Достижение просветления или высшего творческого состояния осуществляется путем специальных психопрактик и медитаций, а также вследствие «внезапного просветления»достигнутого в процессе созерцания или работой с коанами. В то же время в основе обоих направлений лежала фундаментальная для дзэн-буддизма доктрина изначального просветления.

При этом само просветление, совершенная буддовость и искусство рассматриваются как неразрывное целое, выражают абсолютную сторону реальности и выступают условием возможности художественного творчества, спонтанности, искренности и подлинной жизни.

Искусство имеет свои отличные от философии и сотерологии законы и цели. В данном случае достижение просветления является не целью, но средством реализации главной сверхзадачи – передачи живого движения, ритма и пульсирования жизни.

Д. Судзуки так писал о неразрывности состояния просветления с высшими проявлениями художественного творчества: “Когда озарение (сатори) находит художественное воплощение, оно рождает вещи, вибрирующие в одном духовном ритме (циюнь, яп. киин). Благодаря этому и возникает таинственно-прекрасное (мё), сокровенная красота (югэн)… Уловить этот духовный ритм и значит пережить сатори”.

В свою очередь В.А. Пронников и И.Д Ладанов отмечают: «Погрузившись в самадхи, художник начинает ощущать в самом себе все нюансы движения природы: порывы ветра бьют его в грудь, раскрывающиеся бутоны цветов нежно трогаю его сердце, шум моря порождает вибрацию тела».

3.3.Принцип единства тела и духа, недвойственности тела и сознания

Данный принцип утверждает и реализует универсальный постулат единства на личностном уровне и является внутренним условием погружения в поток реальности и, следовательно, осуществления чистого художественного творчества.

Х. Дейви писал, что координация работы сознания и тела, понимаемая как гармония, является неотъемлемой частью мастерства в любом из видов Пути. «Учителя каллиграфии говорят о «единстве сознания и кисти», они заявляют что «если сознание работает правильно, то и кисть работает правильно». В кендзюцу обычно говорят о единстве тела, сознания и меча».

Так как реальность пронизана единым духом, то целью художника является очищение своего сознания и достижения спокойного, беспристрастного взгляда на действительность.

О фундаментальности принципа единства, пронизывающего внутреннюю и внешнюю реальность, говорится уже в «Ланкаватара-сутре» (4-5 вв.), которая служит одним из основополагающих текстов йогочары и дзен-буддизма. Повествование в ней ведется от самого Будды, утверждающего, что истинное видение реальности, избавленное от беспрестанного различения и недвойственности, возможно только в состоянии успокоения и единства сознания. «Под успокоением, -пишется в сутре, – понимается Единость, а Единостью порождается наивысшее Самадхи, обретаемое вступлением в царство Благородной Мудрости, выявляемой лишь в глубочайших недрах сознания».

С другой стороны, состояние отрешенного спокойствия, а следовательно и готовности к чистому творчеству, достигается с помощью медитации и специальных практик. «Медитацией называется отрешенность от внешних признаков, а просветление — это внутреннее спокойствие.- утверждал Хуэйнэн. – Если есть привязанность к внешним признакам, то ваше сознание будет не спокойным; если будет отрешенность от внешних признаков [вещей], то сознание будет спокойным и [ваша] изначальная природа будет сама по себе чистой и сама по себе просветленной».

Путь к совершенному единению и установления гармонии как во взаимоотношениях с природой, так и во внутреннем мире, был предложен Догеном, который использовал с этой целью практику дзадзен. При этом в процессе практики, единой с просветлением, достигалось последовательное углубление единства: сначала как осознание единства тела и разума, а затем как обретение единства с природой и человечеством. Достижение полной сосредоточенности сознания, совершенного спокойствия мыслей и «не-мышления», означало не столько буквальное отсутствие мысли, сколько ее совершенное очищение, равновесие, покой и просветление. При этом, как писал Г. Домулен «Опыт постижения единства распространяется на повседневную жизнь. Просветленный, то есть тот, кто видит Единого во всем, постигает сущность всех вещей». Достижения состояния просветления и спокойной прозрачности мысли вызванной очищением внутренней, врожденной природы Будды, позволяло художнику обрести истинное видение всех вещей в их «первозданной таковости» и единстве и тем самым, открывало путь к художественного воплощению их сокровенной красоты и сущности. Мастер Сандо Кайсен писал, что состояние пробуждения и единства с нашей изначальной Сущностью достигается с помощью особой медитации дзадзен: «Когда тело и ум отброшены, стерты, тогда единство действует само по себе, не будучи ни внутренним, ни внешним. Мы должны создавать эхо с естественностью, которая проявляется и действует естественно, в соответствии с обстоятельствами».

В японской философско-эстетической мысли существовало ряд устоявшихся категорий, выражающих данное состояние и отношение к миру.

Сейдзяку (seijaku, “тихий, одинокий”) – принцип спокойствия.

Сейдзяку – обретение активного спокойствия, внутренней тишины, ощущения вечности и вселенской гармонии. Спокойное молчание и покой лежат в основе активно внутреннего состояния, сфокусированной творческой энергии. Д. Судзуки отмечал, «что восточному уму присущи спокойствие, тишина и невозмутимость, Кажется, что он постоянно соприкасается с вечностью». При этом данный принцип, по мнению автора, трансформируется в практический метод: “Приведи свой ум в абсолютное спокойствие, оставайся совершенно невозмутимым в житейских бурях. Пребывая таким образом все время в абсолютной пустоте и спокойствии, ты будешь с Буддой”. В состоянии переполняющего дух спокойствия, безмолвного и величественного покоя, сущностная пустотность объединяет бытие и ничто, которые спонтанно порождают все вещи в их истинной подлинности.

Принцип «вечного одиночества». Данный принцип выражает позицию достигшего вершины мироздания, пустотного центра вселенной из которого художник отстраненно и невозмутимо созерцает непрерывные превращения вещей и от избытка и самодостаточности, свободно творит в гармонии с природой. Д. Судзуки рассматривает это состояние, как чувство абсолютного, как «одиночество абсолютного существа, которое испытывает человек, когда мир конкретного, движение которого обусловлено пространством, временем и причинностью, остается позади, когда дух парит высоко в небе, подобно облаку».

Томе (tomé, «неподвижность») принцип внутренней тишины, покоя, проявляется как противоположный полюс внешней активности.

Фудошин (fudoshin, «неподвижный ум – сердце») – состояние духовного и физического баланса, неподвижное и стабильное состояние сознания, сочетающееся с бесконечной гибкостью ума и свободным адаптивным мышлением. Оно характеризуется сосредоточенностью и погруженностью в настоящий момент, очищением и освобождением сознания, позволяющим использовать весь свой творческий потенциал, раскрыть внутренние возможности, а также свободно вычерпывать новые свойства и сущностную красоту реальности. Нахождение в состоянии Фудошин позволяет открыться миру, расширить видение, освободить сознание и одновременно воспринимать центр и периферию, сущности и формы, видимые и невидимые качества вещей.

Заншин (zanshin, «сохраняющийся ум», букв. «ум без остатка» – состояние полного внимания и постоянной готовности, непрерывно бодрствующего и уравновешенного духа, расслабленной бдительности и спокойной целеустремленности.

Ум Заншин готовый моментально, как в зеркале, отразить все возникающие изменения, одновременно проявляясь как ум абсолютного и чистого действия. Он позволяет полностью находится в настоящем моменте и выражает состояние безусловной бдительности и осведомленности о окружающем мире.

При этом полная осознанность действий и концентрация на происходящем, предельная открытость и собранность, позволяют быстро и точно реагировать на изменения, принимать быстрые решения и эффективно действовать.

Данный термин, возникший в японских боевых искусствах может успешно применяться в обыденной жизни и искусстве.