Гении, как правило, отличаются чрезвычайной восприимчивостью и чувствительностью к воздействиям внешней и внутренней среды, причем их впечатлительность носит уникальный и самобытный характер, вносящий весомый вклад в оригинальность их образа жизни и творчества.

Какая-то мелочь, незначительное влияние на органы чувств, могут создать особое настроение, пробудить сонмы ассоциаций и воспоминаний,  ввести в состояние вдохновения.

«Ощущение, – писал Шиллер, у меня вначале происходит без определенного и ясного предмета; этот образуется лишь потом. Сначала идет известное музыкальное душевное настроение, а за ним у меня уже следует поэтическая идея».

Творческие люди обладают особой чувствительностью к определенным сенсорным раздражителям. Они словно нащупывают пути, любые каналы, чтобы пробиться, словно к душе аутиста, к своим дремлющим  творческим силам. Гениям абсолютно безразлично как это буде сделано, они не обращают внимания на нормы и мнения окружающих, так как все в мире предстает им только как способствующее и мешающее их творчеству.

Немецкий композитор Рихард Вагнер (1813—1883)  во время сочинения музыки окружал себя шелковыми подушками и саше с цветочными лепестками, а в установленную в углу кабинета ванну с водой выливал флакон одеколона. Он   раскладывал на стульях и другой мебели яркие куски шелка и периодически  мял и теребил их.

Густав Малер (1860-1911)  во время написания своих симфоний любил поглаживать меха.

Итальянский живописец Гвидо Рени (1575 — 1642)  творил одетый в нарядные  одежды.

Джон Мильтон (1608—1674) писал свой знаменитый роман «Потерянный рай» одетый в старый шерстяной плащ.

Шарль Луи Монтескье (1689 —1755) перед тем, как сесть писать, обязательно надевал свежие манжеты.

Французский  натуралист и писатель Жорж-Луи Бюффон (1707— 1788)  всегда работал одетый в Церемониальный костюм с жабо, кружевными перчатками и шпагой на боку.

Иммануил Кант (1724-1804)  до обеда работал в ночной рубашке и колпаке.

Альфред Мюссе (1810— 1857) любил одеваться по последней моде, а его  костюм носил следы чрезмерной заботливости. Он также и работал в изысканных одеждах, во фраке бронзового цвета с золотыми пуговицами, в расшитом золотом шелковом халате.

 Австрийский композитор Йозеф Гайдн (1732—1809) сочинял музыку только в напудренном, как для торжеств, парике. По поводу этого Франц Кафка заметил: «У каждого мага свой церемониал. Гайдн, например, сочинял музыку только в напудренном, как для торжеств, парике. Писание — своего рода заклинание духов».

Немецкий философ  Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770 —1831)  работая дома, постоянно носил ночную сорочку. Причем надевал он ее поверх своей дневной одежды, а дополнял экстравагантный образ черным беретом на несколько размеров больше своего. Так он создавал свои труды в кабинете, который был хаотически завален различными бумагами и книгами.

Оноре де Бальзак (1799 —1850) в течение целого ряда лет работал, одетый как доминиканский монах, в белой рясе со шнуром вместо пояса и с капюшоном.

Эдмонд Верде писал о нем: Одетый «в белую доминиканскую рясу, летом кашемировую, зимой — из очень тонкой шерсти, в белые очень широкие панталоны, не стеснявшие движения ног и доходившие ему до пят, обутый в элегантные домашние туфли из красного сафьяна, расшитые золотом, препоясанный длинной золотой венецианской цепью с подвешенными на ней роскошным золотым ножом для разрезания бумаги и такими же золотыми ножницами, оторванный от мира, от всяких внешних интересов.»

Сочиняя оперы,  Рихард Вагнер (1813—1883)   облачался в одежды, соответствующие тому времени, в котором происходило действие создаваемого им произведения.

Французский драматург Дюма–сын (1824 —1895), садясь писать, непременно одевал панталоны зуава и фланелевую рубашку.

Антон Чехов (1860—1904) садился писать в выходном  костюме, при этом в комнате был  предварительно наведен идеальный порядок. Писатель во всем был очень требователен и аккуратен. «В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли».

Американский писатель Джон Чивер (1912 -1982) опускался в подвал многоквартирного дома на Парк-авеню, где у него находился рабочий кабинет, снимал всю одежду и писал у печи,  сидя в нижнем белье.

Габриэль Гарсиа Маркес (1927 —  2014) садясь за рабочий стол, одевал синий рабочий комбинезон.

Василий Шукшин (1929 -1974)  перед тем как сесть за стол, одевал чистую белую рубашку, а зимой валенки.

Французский богослов и писатель Жак Боссюэ (1627—1704),  работая над своими произведениями,  сидел в холодной комнате, закутав голову в меха.

Жан Жак Руссо (1712–1778)  во время своих прогулок размышлял, выставив непокрытую голову  под жаркое солнце,  а дома, во время работы, обёртывал голову тёплой материей.

Немецкий композитор Кристоф Глюк (1714—1787) сочиняя музыку, выставлял рояль под палящее солнце.

Наполеон Бонапарт (1769 -1821) заставлял придворных топить камин во дворце даже летом и любил принимать очень горячие ванны. Сидя в ванне, Бонапарт подписывал документы, писал срочные указы, депеши и декреты.

Агата Кристи (1890–1976) любила придумывать и записывать сюжеты своих детективов, греясь в своей огромной викторианской ванне.  Причем ванна ей была нужна с бортиком, на который можно было бы положить бумагу и карандаши.

Французский композитор  Андре Гретри ( 1741 — 1813)  творил поставив предварительно ноги на лёд.

Фридрих Шиллер (1759 —1805)  работая над своими произведениями, всегда держал ноги  в тазу с холодной водой со льдом.

Людвиг Ван Бетховен (1770 – 1827) перед тем как садиться за написание музыки, выливал себе на голову ведро холодной воды: это, по его мнению, должно было стимулировать работу мозга. Также и во время работы, он, что-то напевая, подходил к раковине и обильно поливал себя водой. Иногда он проливал столь много воды, что она сочилась сквозь пол на нижний этаж.

Французский писатель Франсуа Рене де Шатобриан (1768—1848),  диктуя своему секретарю, медленно ходил голыми ногами по холодному паркету комнаты.

Оноре де Бальзак (1799 —1850)  писал свои многочисленные произведения, сидя за письменным и ставя босые ноги на студеный каменный пол. Он считал, что это помогает ему лучше излагать свои мысли.

Бенджамин Франклин (1706 – 1790)  с утра принимал воздушные ванны. Он работал около часа в обнаженном виде, а затем ложился в постель и еще несколько часов дремал.  «Я обнаружил, – писал он, – что моему организму куда более полезен другой элемент, а именно холодный воздух. С этой целью я встаю рано утром, усаживаюсь у себя в комнате совершенно обнаженным и провожу так полчаса или час, в зависимости от сезона, за чтением или работой.

Упражнение это отнюдь не болезненно, скорее приятно, и если после этого я возвращаюсь в постель до того, как окончательно одеться, то мне удается дополнить ночной сон еще часом или двумя самой приятной, какую только можно вообразить, дремоты».

Виктор Гюго (1802 — 1885)  после напряженой утренней работы, выходил на крышу и обливался холодной  водой из бочки, которую оставляли наверху с ночи, и растирал тело перчаткой из лошадиного волоса. Закаляющие водные процедуры могли наблюдать случайные прохожие и возлюбленная Жюстина, жившая неподалеку от писателя.

Джону Мильтону, Фрэнсису Бэкону, Леонардо да Винчи и Уильяму Уорбертону необходимо было слышать звон колоколов, для того чтобы приняться за работу (Ламброзо Чезаре «Гениальность и помешательство»).

 Английский поэт, драматург Бен Джонсон (1572 – 1637) любил работать, слушая  своего мурлыкающего кота.

Итальянский поэт и драматург  Витторио Альфьери (1749 — 1803)  сочинял и обдумывал свои трагедии, слушая при этом музыку. Он утверждал, что ничто не  действует на душу так  неотразимо могущественно, как музыка. Причем его настроение во время работы под музыку было подобно лихорадке.

На Фридриха Шиллера (1759 —1805) благотворно действовала бодрая, энергичная   музыка. «Всю жизнь Шиллер охотно слушал марши. Когда он работал над текстом, шагая при этом взад и вперед, он любил, чтобы жена или свояченица играли на фортепьяно марш в соседней комнате». (Петер Ланштейн , «Жизнь Шиллера»).

У немецкого поэта Генриха Гейне (1797 —1856)  музыка вызывала особое настроение, вдохновляя его к поэтическому творчеству.

Французский живописец Эжен Делакруа (1798 -1863)  писал, что музыка внушала ему глубокие мысли. «Слушая её, я испытываю огромное желание творить».

Людвиг ван Бетховен (1770–1827) к 27-ми годам начал быстро терять слух, но не прекратил сочинять музыку. Он творил, зажимая в зубах один конец карандаша, а другой упирал в корпус фортепиано, на котором он играл – это помогало ему чувствовать вибрации.

Композитор продолжал “слушать” музыку внутренним слухом. Для этого он читал партитуры музыкальных произведений, и музыка при этом звучала у него в голове.

Французский художник, лидер течения фовистов Анри Матис ((1869–1954)  когда творил, мог слушать внутреннюю музыку. Она вдохновляла его и при написании его знаменитой картины «Танец».

«Я просто отправился в воскресенье в Мулен де ла Галетт. Я смотрел, как танцуют … вернувшись к себе, я сочинил мой танец четырехметровой длины, напевая тот же мотив», — вспоминал Матисс.

Немецкий философ Александр Готлиб Баумгартен (1714 —1762) находил творческое вдохновение в  созерцании прекрасных женщин.

Во время своих размышлений Иммануил  Кант (1724 -1804) устремлял взор на какой-либо отдаленный предмет, большей частью на Лебенихтскую башню, расположенную недалеко от его дома. Работая за столом, он иногда кидал свой взор на портрет Жан-Жака Руссо, который находился на стене в его полупустом кабинете.

Композитор Иосиф Гайдн (1732 — 1809) поминутно рассматривал свое кольцо с алмазом и, таким образом, будил в себе вдохновение. “Без этого ритуала музыка ко мне не приходит”, – говорил он друзьям.

Иоганн Вольфганг Гете  (1749-1832) любил работать весной, в ясные солнечные дни, купаясь в ярком свете и лучах солнца.  Его настроение и работоспособность повышали различные зрительные впечатления, например развешанные по стенам  картины. Ему также нравилось, когда молодые девушки присутствовали в кабинете, наблюдая за его работой

Вольфганг Амадей Моцарт (1756–1791) был  чувствителен к визуальным образам. Так, однажды увидев апельсин, он вспомнил народную неаполитанскую песенку, и тотчас же написал знаменитую кантату к опере «Дон Жуан».

Фридрих Шиллер  (1759 – 1805) во время работы над новым произведением, размещал перед глазами  всевозможный вспомогательный материал, раскрывающий его тему.

Иоганн Гёте рассказывал о работе поэта над его знаменитой драмой: «Шиллер поставил перед собой задачу написать «Телля». Он начал с того, что оклеил все стены своей комнаты картами Швейцарии — сколько сумел их раздобыть. Затем он принялся читать путевые записи о Швейцарии, пока самым точным образом не представил себе каждую тропку в местах, где вспыхнуло швейцарское восстание. Одновременно он изучал историю Швейцарии. Собрав весь материал, он сел за работу и буквально не поднимался с места, пока не завершил «Телля».

При этом поэт любил работать в кабинете, окна которого были завешаны красными шторами.

Построив свой собственный дом, Шиллер  жил в верхнем этаже один. «Утром и днем солнце освещало его комнаты. Окно, у которого стоял его письменный стол, завесили красной шелковой занавеской. Шиллер сказал нам, что красноватый отсвет от занавески бодрит его и побуждает к творчеству». Кроме красных занавесок в его комнате стояла кровать из сосновых досок, простой письменный стол и итальянские пейзажи в рамках на зеленых, в синюю крапинку, обоях . Некоторые исследователи считают, что ядовито-зеленые обои, содержали высокий процент мышьяка и повлияли на здоровье поэта. (Петер Ланштейн, «Жизнь Шиллера»).

Эрнст Гофман (1766-1822) творил в комнате, оклеенной черными обоями. А на лампу надевал белый, зеленый или красный абажур.

В кабинете Артура Шопенгауэра (1788-1860)  стоял бюст И.Канта, портрет Гете и бронзовая статуя Будды.

У Виктора Гюго (1802 – 1885) просыпалось вдохновение, только когда ему на стол ставили маленькую бронзовую собачку.

Ханс Кристиан Андерсен (1805-1875) «любил придумывать свои сказки в лесах. У него было хорошее, почти микроскопическое зрение. Поэтому он мог рассматривать кусок коры или старую сосновую шишку и увидеть на них, как сквозь увеличительную линзу, такие подробности, из которых легко можно составить сказку». (К.Паустовский).

Альфред Мюссе (1810-1857) любил яркий свет и работал только при свете многочисленных свечей.

Стены рабочего кабинета Чарльза Диккенса (1812 – 1870)  со всех сторон были увешаны зеркалами.

Сидя за столом над очередным своим романом, он вдруг вскакивал, подбегал к зеркалу и начинал гримасничать перед ними. Затем снова возвращался к столу, какое-то время что-то строчил на бумаге, а потом опять бросался к зеркалам.

Анри Матисс (1869–1954) был известен как мастер и великий исследователь цвета. В своей студии окружал себя клетками с экзотическими птицами, тропические цветами, гигантскими тыквами, китайскими статуэтками, пестрыми орнаментальными тканями и коврами, которые он привозил с многочисленных путешествий. Иногда он их изображал, как дополнение к своим картинам.

Николай Римский-Корсаков (1844 -1908) с самого детства был глубоко увлечен морем. В молодости он служил во флоте и участвовал в морских экспедициях.

Позже, когда он садился сочинять музыку, он вспоминал «морские пейзажы» и  созерцал мысленным взором плывущие парусники.

Американская писательница Гертруда Стайн (1874— 1946)  писала на свежем воздухе во дворе своего загородного дома, в котором она жила в годы немецкой оккупации, созерцая каменистые холмы и пасущиеся стада коров.

Британская писательница Вирджиния Вулф (1882—  1941) использовала при написании романов красные, зеленые, синие чернила. Любимым цветом у нее был фиолетовый. Писала она стоя у стола, изготовленного в форме мольберта.

Британский писатель Роальд Даль (1916  — 1990) во время работы ставил рядом шар, сделанный из шоколадных фантиков, которые он собирал в детстве.

Общеизвестно, что многие запахи и ароматы обладают тонизирующими или же успокаивающими свойствами.

Обоняние является древнейшим механизмом биологической адаптации, в связи с чем, запахи могут оказывать существенное влияние на работоспособность человека, его самочувствие и настроение. При этом запахи и ароматы в большей мере связаны с эмоциями и меньше с логическим мышлением и речью.

Обоняние является самым  интимным и особенным  из человеческих чувств. В зависимости от индивидуального развития обонятельных ощущений, а также спецификой вызванных ими ассоциаций, запахи могут напрямую активизировать клетки мозга, вызывая приливы вдохновения и творческой энергии.

Английский поэт Бен Джонсон (1572 -1673) во время работы  вдыхал запах апельсиновых корок и пил крепкий, горячий чай.

Фридрих Шиллер (1759 -1805) садясь за работу, выдвигал ящик стола, в котором у него хранились гнилые яблоки. Их запах вызывал у поэта вдохновение. Этой странной привычке есть и научное объяснение. Дело в том, что гниющие яблоки выделяют метан,  который в малых дозах вызывает ощущение легкого головокружения.

Джордж Байрон (1788 -1824) вдохновлялся запахом трюфелей, которыми поэтому вовремя творчества были всегда набиты его карманы. Известно, что именно людям мечтательным и романтичным предпочтительны сладковатые ароматы.

Наполеон (1769 -1821)  всегда носил за отворотом сапога бутылочку с «Кельнской водой». Он не только душился этим одеколоном, но капал его на сахар, в воду для ванны и в стакан для полоскания, считая, что эта жидкость и ее запах стимулируют работу мозга.

Французский прозаик и поэт  Теофиль Готье (1811 -1872)  во время работы жег курительные свечи. Причем именно он первым придумал и употребил слово «сигарета» («cigarette) после посещения табачной фабрики в Севилье в 1833 году.

Французский поэт Шарль Пьер Бодлер (1821—1867) любил во время написания стихов вдыхать аромат духов. «Есть запахи, чья власть над нами бесконечна», -писал он. «Случалось ли, мой друг читатель, Вам Блаженствовать и тонко длить мгновенья, Безумно, долго, до самозабвенья Вдыхая мускус или фимиам».

Поэт настолько любил всевозможные благовония и духи, что его сборник «Цветы зла»  и все его творчество были пропитаны ароматами. «Его стихи, благоухающие, как изысканные и редкие духи в прекрасно ограненных флаконах, давались ему не труднее, чем другому какое¬ нибудь общее место, дурно рифмованное», – писал поэт Теофиль Готье.

Польский романист Болеслав Прус (1847 -1912)  во время работы, после каждой удачно сложившейся фразы, нюхал терпкие  духи, что возбуждало его фантазию и делало полет воображения еще стремительней.

Датский писатель Йенс Петер Якобсен (1847 —  1885) работал медленно, тщательно отделывая свои произведения, а во время работы любил вдыхать запах  гиацинтов. В своем знаменитом романе «Нильс Люне», он всегда упоминал о них с особой нежностью, как любимые цветы матери героя. «Гиацинты убрали с окон, они стояли на бюро пучком чистых красок и наполняли воздух свежим холодным запахом».

Марсель Пруст (1871 -1922) любил нюхать крепкие духи, которые поддерживали его силы и давали творческий импульс. Он был чувствительный к запахам, о чем можно судить по мастерски описанных им запахам его  детства. Воспоминание запаха вводило его в состояние восторга: «Я наполнился каким-то драгоценным веществом», – писал он. Существует даже особый «феномен Пруста», состоящий в возникновении целого облака ассоциаций и воспоминаний, вызываемых случайным ароматом.

Русский писатель Александр  Куприн (1870—1938) от природы обладал исключительным обонянием. Он умел внимательно воспринимать и различать все богатство  запахов жизни и даже любил обнюхивать женщин. Он так описывал запах тела девушек, “тот радостный, пьяный запах распускающихся тополевых почек и молодых побегов черной смородины, которыми они пахнут в ясные, но мокрые весенние вечера”.

Как-то он признавался Ивану Бунину: «Молодые девушки пахнут арбузом и парным молоком. А старушки здесь, на юге, — горькой полынью, ромашкой, сухими васильками и ладаном». Куприн считал, что кроме внутреннего зрения, есть еще и внутренний слух и внутреннее обоняние.

Если писатель захочет, то зимой у себя комнате почувствует, будто он среди цветущего луга на опушке соснового леса. Однажды некий французский парфюмер услышал, как Куприн четко разложил один из его ароматов на составляющие, и воскликнул: «Такой редкий дар, и вы всего лишь писатель!»

Бенджамин Франклин (1706 -1790) садясь за работу, запасался хлебом и любимым сыром. Он серьезно утверждал, что именно сыр помогал ему как следует сосредоточиться и компенсировать утраченную духовную силу.

Американский романист Фенимор Купер (1789  – 1851) совмещал написание романов с поеданием  медовых лепёшек.

Александр Пушкин (1799 -1837) любил во время работы пить лимонад “Бывало, как ночью писать, ему лимонад на ночь и ставишь”, — рассказывал камердинер поэта.

При этом лимонад должен был быть обязательно домашним.

Николай Гоголь (1809 -1852)  во время написания своих произведений ел сладости. Он был сладкоежкой и  постоянно что-то жевал.  В его карманах все время были конфеты, пряники, бублики и  сахар.  В гостиницах писатель забирал сахар, чтобы потом есть его за работой.

 Чарльз Диккенс (1812 – 1870) каждые 50 строк написанного обязательно запивал глотком горячей воды

Федор Достоевский (1821 -1881)  был ценителем сладостей, считая, что они положительно влияют на умственную работу.  Его дочь Любовь вспоминала: «отец очень любил сладости; всегда хранил в ящике книжного шкафа коробки с винными ягодами, финиками, орехами, изюмом и фруктовой пастилой, какую делают в России. Охотно ел их днем, а иногда и ночью». Его вторая жена Анна Григорьевна писала: «Любил пастилу белую, мед непременно покупал в посту, киевское варенье, шоколад (для детей), синий изюм, виноград, пастилу красную и белую палочками, мармелад и также желе из фруктов».

Французский драматург Александр Дюма-сын (1824—1895) для пробуждения вдохновения любил основательно поесть.

Агата Кристи (1890–1976) во время написания своих романов любила есть яблоки.

Эксперименты по сенсорному стимулированию творческой активности, показали, что одновременное действие ароматических веществ, вибрации, музыки, ярких красок, оптимальной температуры, приятных вкусовых раздражителей и даже микроволн, действующих на мозг повышают продуктивность, глубину и оригинальность мышления испытуемых.

Американская писательница Патриция Хайсмит (1921–1995) жила и работала без остановки в затворничестве, оставив после себя 22 романа и 8 сборников рассказов. Ее биограф Эндрю Уилсон писал: «Чтобы настроиться на работу, она усаживалась в постели, а вокруг – сигареты, спички, пепельница, чашка с кофе, сахарница, тарелки пончиков. Она тщательно избегала каких-либо признаков дисциплины, хотела писать в удобной и расслабленной позе, чуть ли не в позе эмбриона. Она так и говорила, что хотела бы “окружить себя маткой”», – Позже к стимуляторам она добавила еще и алкоголь.

Многие творческие люди испытывают постоянная потребность  к мобилизации творческих сил и  стремление к искусственному  возбуждению.

Кофеин, содержащийся в кофе, приводит в возбужденное состояние клетки мозга, который наделяет на короткое время энергией весь организм, пробуждает интеллект, делает ярче воображение.

Иоганн Себастьян Бах  (1685 – 1750) был большим любителем кофе. Однажды по заказу кофейни г-на Циммермана Бах написал «Кофейную кантату» на слова своего товарища, поэта Пикандера. В кантате высмеивалось существовавшее в те годы мнение, что кофе надо запретить пить лицам женского пола.

Французский философ Шарль луи  Монтескье (1689 —1755) просто воспевал кофе, считая его вкус щедрым, ярким, с характером, с благородным ароматом, сильным, но вместе с тем мягким, ощущение от которого невозможно описать, первоначально не отведав этого волшебного напитка. В то же время, ему принадлежит довольно странное суждение о неопходимости запрета кофе для простого народа:

 «Если бы я был королем, — писал он, — я бы запретил низшим сословиям даже пробовать кофе. Кофе обостряет ум и может привести к тому, что у этих низменных созданий возникнут опасные мысли против власти. Им больше подходит напиваться в пивных, чтобы их мозг высох, а ум был нетрезвым, чтобы они знали свое место в обществе».

Вольтер (1694 – 1778)  часто вместо еды предпочитал пить кофе с шоколадом. Он всегда  считал, что именно кофе помогает его разуму оставаться свежим, ясным и бодрым, вдохновляет и стимулирует его. На все замечания о вредности кофе, он отвечал:

 «Если кофе – яд, то исключительно медленно действующий, поскольку сам я умираю от него более полувека…»

Для Вольтера порошок кофе смешивали в одинаковых пропорциях с какао-порошком и варили в турке. Французский философ пил кофе без сахара. Однажды один из его слуг смог пополнить закончившиеся кофейные запасы в доме у Вольтера, чем заслужил двойное жалованье.

Когда  философ посещал свое излюбленное кафе «Прокоп» (Le Procope), он всегда просил подать ему кофе с шоколадом. «Кофе для Вольтера» готовился в чайничке на четыре порции, которые, вероятно, выпивал сам Вольтер.

Плитка горького черного шоколада (125 граммов) измельчалась и растворялась в 100 граммах очень крепкого черного кофе. Добавлялось полтора стакана горячего молока  и коричневый сахар.

Бенджамин Франклин (1706–1790) был большим любителем кофе и часто проводил деловые встречи, играл в шахматы или же просто общался в кофейнях. Он никогда не садился на корабль, пока не проверял, достаточный ли запас кофе у него есть на время путешествия.

Эрнст Гофман (1766 -1822) был уверен, что произведение не может получиться плохим, если перед его написанием выпить хороший кофе, поэтому напиток он предпочитал варить сам, не доверяя этот «ритуал» никому.

Наполеон Бонапарт (1769 -1821) страстно любил кофе и пил его в любое время дня и ночи. Когда пришлось блокировать поставки кофе из Англии, он как и все французы перешел на цикорий и очень страдал от этого. «Крепкий кофе в больших количествах – вот что необходимо мне, чтобы проснуться. Он согревает и придает мне силы. Иногда он причиняет сладкую боль, но я скорее предпочту страдать от нее, чем откажусь от кофе», — писал французский император.

Людвиг Ван Бетховен (1770–1827)  вставал на рассвете и перед тем как начать работу, готовил себе кофе, тщательно отсчитывая  ровно 60 или по другим источникам 64 кофейных зерен.

Это в полтора-два раза больше, чем тратится на чашку традиционного настоящего эспрессо.

Оноре де Бальзак (1799-1850) очень любил кофе и не садился за работу, не выпив 5-7 чашек кофе. Пишут, что он выпивал по 20 и даже 50  чашек кофе в день. С одной стороны, это явное преувеличение и фантазия биографов, с другой, в его время кофе во Франции обычно пили из крохотных чашечек demitasse.

Если не было возможности сварить кофе, писатель попросту размалывал горстку зерен и с удовольствием ел сухой молотый кофе.

Иногда он просто заливал гущу из толчёных кофейных зёрен, холодной водой в соотношении один к одному и даже добавлял в воду лед.

«После чашки кофе всё вспыхивает, мысли теснятся, как батальоны великой армии на поле битвы», — писал он о кофе. Рукописи Бальзака были покрыты следами от кофейных чашек: он пил их одну за другой, приготовляя на специальной спиртовке, которая стояла рядом с письменным столом.

Виктор Гюго (1802 — 1885)  любил пить кофе и с удовольствием употреблял крепкий напиток для поддержания работоспособности.  Кроме своих гениальных романов, он написал еще  более 4 тысяч картин. При этом он  наряду с  углем,  сажей использовал еще и кофе и кофейную гущу, вместо туши для рисования. Кофейные картины Гюго до сих пор хранятся в Лувре.

Жорж Санд (1804 -1876) очень любила крепкий кофе и считала, что он, наряду с сигарами, приносит и поддерживает ее  вдохновение.

Серен Кьеркегор (1813 —1855)  пил кофе, приготавливая его особым способом. «Он радостно хватал пакетик сахара и принимался сыпать белый порошок в чашку, пока не насыплет гору, выше краев чашки. Затем струя черного, немыслимо крепкого кофе медленно растворяла эту белую пирамиду, и не успевал процесс закончиться, как стимулирующий сироп уже исчезал в желудке учителя, смешиваясь с хересом и поставляя необходимую энергию его кипящему и бурлящему мозгу.» -писал Йоахим Гарфф.

Федор Достоевский (1821 — 1881) пил кофе во время работы, особенно когда работал по ночам. «Любил очень горячий кофе, который бы кипел, и со своей чашкой уходил в свою комнату, в левой руке неся подсвечники и салфетку, а в правой – чашку», – вспоминала его жена Анна Сниткина.

Иоганн Штраус (1825 — 1899) говорил: «Для вдохновения мне нужны только раскрытый рояль, тишина и чашечка кофе. Из запаха родится музыка, тишина позволит ее услышать, а рояль воплотит в жизнь».

Петр Чайковский (1840 -1893) любил пить настолько крепкий кофе, что его приходилось варить отдельно. Пил он его очень медленно, маленькими глоточками. Чайковский терпеть не мог кофе с сахаром, считая, что тот перебивает истинный вкус напитка.

Александр Куприн (1870-1938)   варил кофе самостоятельно дома в французской турке и называл свой любимый напиток «коричневое золото»,. Кофе часто пьют герои произведений писателя. «Кофе  с  гущей  по-турецки,   ароматный   и   крепкий,

принесенный в кофейнике из красной меди; сладкий дым египетской папиросы.»

 После революции во время разрухи, он пил кофе, сваренный из сухой морковной ботвы.

Бернард Шоу (1856 -1950) утверждал, что кофе именно в сочетании с молоком возбуждает умственную деятельность и укрепляет здоровье. Поэтому каждый день он пил кофе, наполовину разбавленный молоком, и добавлял чайную ложечку сахара.

Австрийский писатель  Стефан Цвейг (1881 -1942) не любил рано вставать, а потому, проснувшись, оставался в ужасном настроении, пока ему не подавали чашечку горячего кофе с большим количеством сахара.

Он так писал о роли кофе в творчестве Бальзака: «Кофе — вот черная нефть, вновь и вновь приводящая в движение этот фантастический робот, и поэтому для Бальзака, который дорожит только своим творчеством, кофе важнее, чем еда, сон, чем любое другое наслаждение».

Марина Цветаева (1892—1941) начинала писать стихи, только выпив чашечку кофе.  «Пила черный кофе: светлые его зерна жарила до коричневости, терпеливо молола в старинной турецкой мельнице, медной, в виде круглого столбика, покрытого восточной вязью.»

 Ее дочь Ариадна так писала о своей матери: «Налив себе кружечку кипящего черного кофе, ставила её на письменный стол, к которому каждый день жизни шла, как рабочий к станку, – с тем же чувством ответственности, неизбежности, невозможности иначе. Все, что в данный час на этом столе оказывалось лишним, отодвигала в стороны, освобождая уже машинальным движением место для тетрадей и локтей. Лбом упиралась в ладонь, пальцы запускала в волосы. Сосредоточивалась мгновенно. Глохла и слепла ко всему, что не рукопись, в которую буквально впивалась – острием мысли и пера».

Аргентинский прозаик, поэт Хорхе Луис Борхес (1899  – 1986)   после потери зрения, неоднократно заявлял, что аромат и вкус свежесваренного кофе – самое лучшее и ценное удовольствие в его жизни. Он так писал о Эмануэле Сведенборге: «Режим его дня был строг; кофе, молоко и хлеб составляли его рацион. Всякий час, днем и ночью, слуги слышали, как он ходит взад-вперед по комнате и беседует с ангелами»,

Немецкий  философ и психолог Эрик Фромм (1900 -1980) говорил,  что он просто в восторге от кофе с молоком и 2—3 ложками густого вишневого варенья. Этот удивительный по вкусу напиток, по его словам, заставляет его забыть обо всех неприятностях и заботах и беспечно радоваться жизни.

Эрнест Хемингуэй (1899-1961)  говорил, что первая чашка кофе лишает человека беспокойства, вторая – покоя, а третья – сна, что, впрочем, не мешало ему пить по 3—4 чашки кофе в день и, по свидетельству его сына, прекрасно высыпаться  надев повязку для глаз.

Габриэль Гарсиа Маркес (1927 —  2014) очень любил кофе и выпивал по 6—7 чашек в день. Недаром в его произведениях кофе играет огромную роль в жизни его героев. «Полковник открыл жестяную банку и обнаружил, что кофе осталось не больше чайной ложечки. Он снял с огня котелок, выплеснул половину воды на земляной пол и принялся скоблить банку, вытряхивая в котелок последние крупинки кофе, смешанные с хлопьями ржавчины».

Федор Достоевский (1821 — 1881) работая ночью, пил крепкий чай. Жена писателя Анна Сниткина писала, что он очень любил сам заваривать и разливать чай, а во время их заграничного путешествия они в каждом новом городе искали чайную лавку. Во время беседы или работы Достоевский выпивал по несколько стаканов очень крепкого и сладкого чая. «На стол ставят чайницу и кофейницу, что он пожелает, сам заваривает – чай, так кладёт в чайник чаю очень много, пьёт совершенно чёрный чай, или в кофейницу положит кофею несколько ложек — чуть не густой пьет кофей. Любил пить чёрный без сливок, очень редко когда со сливками».

Персонажи его романов часто проводил время за чаепитием. Главный герой его «Записок из подполья» заявлял: “Свету ли провалиться иль мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне чай всегда пить».

 Лев Толстой (1828–1910) считал чай лучшим напитком для поддержания работоспособности.   «Я должен был пить много чая, ибо без него не мог. Чай высвобождает те возможности, которые дремлют в глубине моей души».

Леонид Андреев (1871 —  1919) очень любил крепчайший чай, который он  пил, когда работал до четырех-пяти часов утра. Утром, он также пил чай с женой и гостями в тени грецких орешников. Самовар в его квартире не сходил со стола круглые сутки.

Симона де Бовуар (1908–1986) для обретения рабочего состояния начинала день с чая. «Сначала я пью чай, а около десяти часов берусь-таки за работу и тружусь до 13.00. Потом я встречаюсь с друзьями, а в пять часов возвращаюсь за письменный стол – до девяти вечера. Мысль не прерывается, я без труда продолжаю во второй половине дня то, что начала в первой», – писала она.