Как гении находят творческое вдохновение: поиск порождающих пространств

Наличие внешней стимуляции

Универсальность процесса творчества, всеохватывающего и всепронизывающего, наполняющего все потоки и ручейки жизни и утверждающегося в крайних оппозициях, служит причиной того, что любым, самым идеальным условиям творческого труда, можно противопоставить столь же плодотворные, но противоположные.

Так наряду с одиночеством, тишиной, изоляцией и избавлением от внешней стимуляции, многие гении находили вдохновение в шуме толпы, бьющей ключом жизни, в окружающих их звуках и красках.
Отвлекающая внешняя стимуляция превращается в стимулирующую, при вхождении в устойчивый поток творчества и наличии мощной творческой доминанты, которая суммировать внешние раздражители, укрепляется и само-подпитываться ими.
Иоганн Вольфганг Гете (1749 -1832) вспоминал, что во время написания им «Западно-восточного дивана“, его продуктивность была так сильна, что он писал по два-три стихотворения в день, все равно где: в поле, в экипаже или в гостинице. «Теперь, — при работе над второй частью „Фауста“, я могу работать лишь в ранние часы, освеженный и подкрепленный сном, когда меня еще не замутили гримасы повседневной жизни. И все же — как мало я успеваю!».
Французский и ирландский писатель Сэмюэл Беккет (1906–1989) писал столько часов, сколько мог вынести, ночью обходил бары Монпарнаса, выпивая изрядное большое количество красного вина, после этого он не мог заснуть, «ибо вся его жизнь строилась вокруг исступленной потребности писать». Генри Миллер неуклонно следовал правилу: «Пиши в первую очередь и всегда. Живопись, музыка, друзья, кино – все это потом».
Нидерландский философ Эразм Роттердамский (1469 –1536) писал, что ему приходилось работать в типографии, среди шума машин и типографских рабочих, отыскивая речения, переводя их и комментируя, чтобы обеспечить работу на следующий день..
Шотландский прозаик и поэт Вальтер Скотт (1771—1832) предпочитал работать в окружении детей, играющих в шумные игры.
       Джоаккино Россини (1792-1868), мог быстро писать музыку только в окружении друзей. И у него в доме постоянно собиралась большая компания.
Ирландский драматург и романист Бернард Шоу (1856 -1950) специально шел на оживленные рынки, где он сочинял и подумывал свои пьесы. Его также видели в пригородных поездах с блокнотом в руках, быстро набрасывающим строку за строкой.
Русский писатель Антон Чехов (1860—1904) быстро уставал от уединенной работы.  Для творчества ему были необходимы новые впечатления, общение и путешествия. «Одиночество в творчестве тяжёлая штука, – писал он. – Я положительно не могу жить без гостей. Когда один, мне почему-то становится страшно, точно я среди великого океана плыву солистом на утлой ладье. Когда заимею собственную дачу, построю три флигеля специально для гостей обоего пола. Я люблю шум больше, чем гонорар».
Для многих писателей и поэтов любимым местом для творчества были кафе, как шумные, многолюдные, так и уединенные.
Французский поэт Пьер-Жан де Беранже (1780 — 1857) мог писать свои стихи в дешевых кафе. Николай Гоголь (1809 -1852) писал в шумных, прокуренных трактирах.
Французский поэт-импрессионист Поль Верлен (1844 —1896) творил и читал стихи в кафе Латинского квартала Парижа, хотя его привлекало в них не только бурлящая жизнь, но и пристрастие к вину. Вместе Артюром Рембо они особо любили посещать кафе Les Deux Magots.
      Гийом Аполлинер проводил свои литературные вечера в Парижском Café de Flore, в котором также любили бывать Андре Бретон, Луи Арагон, Симона де Бовуар и Жан-Поль Сартр.
Американские писатели Уильям Фолкнер, Синклер Льюис, Эрнест Хемингуэй, Фрэнсис Скотт Фицджеральд и Генри Миллер, во время посещения Парижа проводили много времени в кафе Le Dome.
Во время жизни в Флориде Эрнест Хемингуэй (1899—1961) написал больше половины своих известных работ в любимом кафе Sloppy Joe’s.
Джеймс Джойс (1882 —1941) в баре отеля “Лютеция” писал свой легендарный роман “Улисс”, а Хемингуэй там же редактировал его.
Британская писательница Дж. К. Роулинг (род. 31 июля 1965) писала свои книги в кафе, The Elephant House. Она вспоминала как ей удавалось совмещать творчество с уходом за маленькой дочкой: «Каждый раз, когда Джессика засыпала в своей коляске, я в безумном ритме приступала к написанию книги. Я работала такими темпами в ближайшем кафе почти каждый вечер». Первую книгу ей удалось опубликовать в 37 лет за аванс 2000 долларов.

Совмещение и чередование одиночества и бурной жизни 

Русский поэт Осип Мандельштам (1898 -1938) не переносил одиночества, испытывая наедине с собой беспричинный страх. «Мне необходимо находиться среди людей, чтобы их эманации давили на меня, Совсем особый, беспричинный страх, что французы называют angoisse. На людях и когда пишу стихи, он исчезает».
В то же время он любил уединяться когда чувствовал прилив творческого вдохновения.
Именно умение совмещать одиночество и погружение в бурную, активную жизнь наиболее благоприятно влияет на творчество. «Внешние возбуждения, хорошая книга, разговор подвигают больше в размышлении, чем годы уединённого труда. Мысль должна рождаться в обществе, а обработка и выражение её происходит наедине», – писал Лев Толстой.
Франц Кафка (1883-1924), считавший одиночество источником творческих сил, в конце жизни он избрал в итоге «пограничную зону между одиночеством и общением, которую пересекал крайне редко». «Одиночество могущественней всего и гонит человека обратно к людям», – писал он.
Об этом также говорил Франсуа Мориак (1885—1970): «Мы не прочь иметь келью, дверь которой распахнута настежь. Мы любим тишину, когда уверены, что в городе немало оживлённых и людных мест, куда нас вмиг домчит автомобиль».
«Потому что нет лучшего одиночества, как среди оживлённой толпы, если, конечно, никто непосредственно тебя не отрывает от мыслей и не покушается на твою сосредоточенность».(Ян Парандовский (1895—1978).
   Оноре де Бальзак (1799-1850) обладал способностью мастера, совмещать и чередовать периоды абсолютного уединения с бурной, полной переживаниями и впечатлениями жизнью. «Когда затворничество его кончалось, он, казалось, вновь обретал лихорадочное свое жизнелюбие и будто влезал в новую кожу; он бросался в свет, разыскивая яркие краски для своей палитры, и собирал свой мед повсюду, как пчела», – писал Эдмонд Верде.

Работа вопреки наличию условий для творчества

      Иоганн Вольфганг Гете (1749 -1832) работал в аскетических условиях. Он считал, что обстановка в кабинете не должна отличаться удобствами, располагающими к умственной пассивности. Однажды получив заказанное изящное и удобное кресло, он сказал: «Я ведь не собираюсь им пользоваться: всякого рода комфорт, в сущности, противоречит моей природе. В моей комнате, вы видели, нет дивана; я всегда сижу на моем старом деревянном стуле я только с месяц тому назад заказал к нему подставку для головы. В окружении изящно удобной мебели я перестаю мыслить и погружаюсь в беспечное, пассивное состояние».
Немецкий поэт и философ Фридрих Шиллер (1759 – 1805) писал свою первую трагедию «Разбойники» тайком и урывками, то спрятавшись на чердаке, то сказавшись больным и лежа в лазарете.
В 1775 году он перевелся на медицинское отделение «Карловой школы», где продолжал работать над рукописью в аудиториях, библиотеке и в помещении студентов. Если заходило начальство, он прикрывал листки медицинскими книгами. (А. Г. Горнфельд. Как работали Гете, Шиллер и Гейне).
       Петр Чайковский (1840 -1893) был настолько заполнен музыкой, что ему не надо было никаких условий и стимулов для работы. Он непрерывно работал над несколькими произведениями, создавая и записывая новые мелодии. «Весь секрет в том, что я работал ежедневно и аккуратно. В этом отношении я обладаю железной волей, и когда нет особенной охоты к занятиям, то всегда умею заставить себя превозмочь нерасположение и увлечься», -писал он.
«Чехов в молодости мог писать на подоконнике в тесной и шумной
московской квартире. А рассказ «Егерь» он написал в купальне… Лермонтов писал свои стихи на чем попало. Все кажется, что они сразу слагались у него в сознании, пели у него в душе и он потом только наспех записывал их без поправок». (Константин Паустовский «Золотая роза»)
        Джейн Остин (1775 — 1817) жила с матерью, сестрой, подругой и тремя слугами. У нее никогда не было возможности уединиться. Свои лучшие романы она написала в основном в семейном гостиной, где она находилась с занимающейся шитьем матерью.
Остин работала в семейной гостиной, стараясь чтобы гости или слуги не узнали о ее увлечении. она на маленьких клочках бумаги, и как только раздавался скрип двери, предупреждавший ее о посетителе, она успевала убрать записки или прикрыть их листом бумаги.
Английская писательница Агата Кристи (1890–1976) не имела ни отдельного кабинета, ни даже письменного стола. Им являлась любая стабильная плоскость для пишущей машинки. Она писала в спальне за умывальным столиком или могла примоститься за обеденным столом в перерывах между приемами пищи, она писала в любом месте и в любой самой неудобной позе.
«Мне бывало немного неловко «идти писать». Но если удавалось уединиться, закрыть за собой дверь и сделать так, чтобы никто не мешал, то я забывала обо всем на свете», – писала она.
Она работала урывками, не имея ни отдельного кабинета, ни даже письменного стола. Писала в спальне за умывальным столиком или могла примоститься за обеденным столом в перерывах между приемами пищи. «Мне бывало немного неловко „идти писать“. Но если удавалось уединиться, закрыть за собой дверь и сделать так, чтобы никто не мешал, то я забывала обо всем на свете.
Американский писатель, фантаст Рэй Брэдбери (1920 — 2012) испытывал такую сильную потребность в творчестве, что мог работать где угодно: в спальнях, гостиных, публичных библиотеках. «Когда я жил с родителями в маленьком доме в Лос-Анджелесе, я садился за печатную машинку в столовой и сочинял, даже когда радио было включено на полную громкость, а мама, папа и брат не замолкали ни на минуту», -вспоминал писатель.
«Едва я успеваю вскочить на ноги, главная страсть моей жизни несет меня к печатной машинке. Я усаживаюсь за стол и пишу, пока не появится необходимость завтракать. Некоторые истории хотят быть написанными, они просто подчиняют меня себе. Я пишу, пока этого хотят они. Поэтому у меня нет расписания».
       Генри Миллер (1891–1980) даже предполагал, что возникающие препятствия и трудности могут способствовать творчеству. «Возможно, дискомфорт — это своего рода помощь или стимул. Люди, которые могут себе позволить творить в идеальных условиях, часто стремятся эти условия ухудшить».

Виды активности, вводящие в творческое состояние

Прогулки: творчество на ходу

Древнегреческий философ Аристотель (384 год до н. э.— 322 год до н. э.) во время размышлений, чтения лекций и бесед с учениками и последователями всегда находился в движении. Именно поэтому его школа получила название “Перипатетики” (от др.-греч. peripateo – прогуливаться вокруг).
Английский философ-материалист Томас Гоббс (1588–1679) вставал около семи часов утра, завтракал бутербродами с маслом и отправлялся на утреннюю прогулку, размышляя в такт своим шагам. Вернувшись к десяти к себе в кабинет, он на протяжении часа записывал свои мысли на листе бумаге.
Жан-Жак Руссо (1712 -1778) с молодости и до конца жизни оставался страстным любителем прогулок пешком. В теплое время он ежедневно уходил далеко от города, чтобы поразмышлять на природе и послушать соловья. Он размышлял на ходу, а приходя домой, садился за письменный стол и записывал все свои мысли на бумаге.
   Иммануил Кант (1724 -1804) каждый день, в любое время года после обеда совершал ставшую легендарной ежедневную прогулку по городу. Когда он, по некоторым свидетельствам в 15.30, а когда затягивался обед с друзьями, то в 17.00, выходил из дверей своего дома, чтобы пройтись по узкой улочке, засаженной липам, соседи сверяли часы. Он шел медленно, чтобы не вызвать испарины, старался гулять один, чтобы не разговаривать, дыша при ходьбе только через нос.
По дороге Кант старался не думать, но только давал волю воображению, но если приходили мысли, он садился на скамейку и тут же их записывал.
Он гулял вдоль аллеи и никогда не уходил далеко от дома. Хотя море было всего в часе езды, он никогда его не видел.
  Иоганн Вольфганг Гете (1749 -1832) любил думать в движении. Особо плодотворны были прогулки в одиночестве, особенно в солнечный день, когда в голове рождались новые мысли и образы, складывались стихотворные строки.
Он также любил размышлять и упорядочивать наплыв мыслей прохаживаясь по комнате и надиктовывая секретарю.
«Все хорошее по части мыслей, соображения и даже выражения, что удается мне, создано на ходу. Сидя, я не расположен к созиданию», – писал он. Со временем он даже приобрел отвращение к писанию, к чернилам и бумаге. Отправляясь в путешествие он всегда брал с собой писца.
Людвиг ван Бетховен (1770–1827) совершал короткие прогулки во время работы до обеда. После обеда, невзирая на любые погодные условия, он отправлялся на длинную, энергичную прогулку, занимавшую почти весь остаток дня. Он всегда брал с собой карандаш и несколько листков бумаги, чтобы записывать случайные музыкальные идеи. Под конец дня он заходил в трактир и читал там газеты.
  Оноре де Бальзак (1799-1850) любил ходить в предместья и наблюдать нравы и характеры их обитателей. Бедно одетый, он смешивался с группами рабочих и, не стесняясь их, становился свидетелем их споров. «Моя наблюдательность приобрела остроту инстинкта: не пренебрегая телесным обликом, она разгадывала душу — вернее сказать, она так схватывала внешность человека, что тотчас проникала и в его внутренний мир». «..Откуда у меня такой дар? Что это — ясновидение? Одно из тех свойств, злоупотребление которыми может привести к безумию? Никогда я не пытался определить источник этой способности; я обладаю ею и применяю её — вот и все».
       Чарльз Диккенс (1812 -1870) регулярно отправлялся на свою двенадцатимильные, а иногда и двадцатимильную прогулки по окрестным полям, во время которых сочинял и вслух произносил различные монологи. Он также часто совершал полуночные прогулки по неблагополучным и трущобным кварталам, в которых знал все закоулки. В то же время совершая длительные прогулки Диккенс пытался избавиться от навязчивого общения с галлюцигенными образами героев тех произведений, над которыми работал.
Датский философ Серен Кьеркегор (1813 —1855) писал по утрам, после этого отправлялся на длительную прогулку. Именно во время прогулок его осеняли наиболее оригинальные идеи. Вернувшись домой и едва войдя в комнату, не снимая шляпы бежал к конторке, и писал стоя, не снимая шляпы и сжимая в левой руке трость или зонтик.
Немецкий ученый Герман Гельмгольц (1821-1894) совершал восхождение на лесистые горы в солнечную погоду. Фёдор Достоевский (1821 – 1881) обдумывал свои произведения беспорядочно бродя по улицам Петербурга.
   Петр Чайковский (1840 -1893) работал с 9 утра до полудня. После обеда После еды он в любую погоду отправлялся на прогулку. «Где-то когда-то он вычитал, что человеку необходимы для здоровья два часа ходьбы, и соблюдал это правило с педантичностью и суеверием, будто если пяти минут недохватит, то он заболеет, произойдут какие-то невероятные несчастья», – писал брат композитора. Во время прогулок в нем зарождались идеи будущих произведений, и он нередко останавливался и делал записи, которые потом проверял и развивал за пианино. Иногда после чтения книг и писем он в пять часов вновь отправлялся на двухчасовую прогулку.
  Лев Толстой (1828–1910) любил гулять в окрестностях своей усадьбы в Ясной Поляне, часто совершал длительные путешествия пешком. «Уставать, – писал он, – и даже очень сильно на воздухе или на пахоте есть положительное благо во всех отношениях…». Если за день он ни разу не выходил из дома на прогулку, то к вечеру становился раздражителен, и выходил во двор, чтобы рубить дрова.
Никола Тесла (1856 — 1943) говорил, что идеи нескольких изобретений пришли ему в голову именно во время прогулки. Одним из главных примеров является изобретение электродвигателя на переменном токе. В 1887 году на прогулке в Будапештском парке, во время чтения книги Гёте «Фауст» у него в голове возникло изображение вращающегося магнитного поля. Он тут же на песке нарисовал схему двухфазного асинхронного электродвигателя.
       Густав Малер (1860-1911) после ежедневной утренней работы до полудня, отправлялся на озеро купаться, затем обедал легкой, вегетарианской пищей и выходил с женой на трех-четырехчасовую прогулку вдоль берега, изредка останавливаясь для того, чтобы записать в блокнот несколько нот, отбивая при этом такт карандашом. Если работа захватывала его, он присаживался на траву и с легкой улыбкой, быстро записывал свои идеи в блокнот.
Генри Миллер (1891–1980) любил подолгу ходить пешком, особенно когда жил в Париже. Он начинал день с часовой прогулки, затем пил крепкий кофе с горячим молоком, и теплыми круассанами со сладким маслом и джемом, запирал дверь и «плюхался» на стул перед пишущей машинкой.
«Одной прогулки по окрестностям Парижа – Монруж, Жантийи, Кремлен-Бисетр, Иври – было достаточно, чтобы вывести меня из равновесия до конца дня. Я наслаждался утренним неравновесием, выходом из колеи, утратой ориентиров. (Прогулки, о которых я упоминаю, были моими моционами, совершаемыми перед завтраком. Притом что голова моя была пуста и свободна, я заставлял себя духовно и физически подготовиться к долгому мучительному времени за пишущей машинкой.)»
Иногда он позволял себе моим величайшее, но весьма редкое наслаждение, одиноко «бродить ночью по улицам, когда они пусты, и вбирать в себя только тишину».
Турецкий писатель Орхан Памук (род. 7 июня 1952) перед тем как начать писать, завтракал, прощался с женой, выходил из дома, некоторое время кружил по окрестностям, затем возвращался домой и сосредоточенно, ни с кем не разговаривая, напряженно писал за письменный стол.
Прогулки на свежем воздухе повышают креативность и улучшают навыки решения проблем. Современные руководители корпораций любят проводить деловые встречи, прогуливаясь пешком. Один из основателей Apple Стив Джобс (1955 -2011) часто устраивал пешие совещания. В наше время их практикуют соучредитель компании Meta Марк Цукерберг (род.1984), основатель корпорации Virgin Group Ричард Брэнсон (род. 1950), генеральный директор Google Inc. Сундар Пичаи (род.1972).
«Я считаю, что это быстрый способ сразу приступить к делу, принять решение и заключить сделку», — писал Р. Брэнсон.
Благоприятное и активирующее влияние на творчество оказывает также фоновая стимуляция, ощущение движения и непрерывный поток новых впечатлений.
Нидерландский живописец Питер Пауль Рубенс (1577 -1640) напряженно работал, до 5 часов вечера, затем садился на коня и отправлялся на прогулку за город. Немецкий философ Александр Баумгартен (1714 -1762) также предпочитал конные прогулки. Вальтер Скотт (1771 -1832) сложил в голове большую часть поэмы “Мармион” катаясь верхом на лошади.
Датский писатель сказочник Ханс Кристиан Андерсен (1805-1875) тоже любил ездить верхом. Он всегда был в движении и за годы своей жизни объездил практически всю Европу и совершил около 30 путешествий в различные страны.
Немецкий композитор Джакомо Мейербер (1791 -1864) просто садился в первый попавшийся фаэтон и отправлялся в любом направлении, утверждая, что легкое покачивание позволяет ему находить приятные мелодии.
Американская писательница Гертруда Стайн (1874— 1946) работала в автомобиле, за рулем которого сидела ее спутница Алиса Б. Токлас. Ритм дороги, задавал ритм ее прозе и поэзии.

Движение и деятельность

Французский баснописец Жан де Лафонтен (1621— 1695), создал себе условный мир, и редко расставался с окружавшими его фантастическими существами. Когда на него находило вдохновение, он просто метался по улицам, громко декламируя стихи, размахивая руками и приплясывая, демонстрируя, по словам Бальзака «разительные признаки глубокого экстаза, который составлял счастье всей его жизни».
       Николай Гоголь (1721 — 1809) любил бродить по комнатам своего дома. На пути своего следования он ставил графины с водой и, переходя из комнаты в комнату, через каждые десять минут выпивал по стакану.
        Виктор Гюго (1802 — 1885) в припадке творческой лихорадки, всегда быстро ходил по комнате, почти бегал; писал он всегда стоя, или сток за листком быстро летел на пол.
Итальянский композитор Джузеппе Верди (1813-1901) отличался крайней наблюдательностью и всегда носил с собой нотную тетрадь , в которую заносил интересные звуки, услышанные за день, записывал фразы и впечатления. А так же делал зарисовки интересных сценок, свидетелем которых он становился. Он умел извлекать музыку из любых звуков. Выкрики лодочников, детский плач, женский смех– из всего композитор умел извлечь музыкальную тему. Однажды он написал фугу, вдохновленный темпераментной речью сенатора. Он творил на протяжении всего дня, был необычайно трудолюбив и постоянно совершенствовался.
       Гюстав Флобер (1821—1880) во время работы стонал вместе с изображаемыми им героями. Плакал и смеялся, а то принимался большими шагами быстро ходить по кабинету и громко скандировать слова. Федор Достоевский (1821 -1861) находил вдохновение, просто прохаживаясь кругами вокруг письменного стола.
Австрийский композитор Иоганн Штраус (1825 — 1899) творил буквально на бегу. Когда на свои гонорары он построил дом, то его жена, зная эту привычку Иоганна, распорядилась расставить письменные столы во всех комнатах, даже на кухне.
Свои знаменитые вальсы он сочинял, переходя из комнаты в комнату, где на столах были оставлены бумага и перья. Он на ходу сочинял музыку, чтобы под нее танцевали. За свою жизнь Штраус создал огромное количество произведений: 168 вальсов, 117 полек, 73 кадрили, 43 марша, 31 мазурку, 16 оперетт, комическую оперу и балет.
Американский писатель Филипп Рот (1933 — 2018) любил работать стоя и ходить кругами. Он утверждал, что для написания каждой страницы проходил около полумили.
Итальянский учёный и философ Умберто Эко (1932-2016) «Утром… вам пришлось ждать лифта, и до того, как я открыл вам дверь, прошло несколько секунд. За эти секунды ожидания я успел кое-что обдумать в связи с книгой, которую сейчас пишу. Таким образом, я работаю в туалете, работаю в поезде. Я успеваю очень много сделать во время купания, особенно купания в море, – да и в ванне, хотя она не столь способствует продуктивности».
Вольфганг Амадей Моцарт проделывал физические упражнения, поэт Фредерик Мистраль, физик Андре-Мари Ампер и писатель Эдмон де Гонкур использовали для увеличения нагрузок гири и другие спортивные снаряды.
Виктор Гюго, пребывая на острове Гернси, после обеда либо отправлялся на двухчасовую прогулку, либо делал довольно утомительную зарядку на берегу: бегал, покуда его не прошибал пот, затем раздевался донага, прыгал со скалы в океан и, наплававшись, укладывался просыхать на солнце. Его жена Адель писала: «моему мужу полюбился этот остров; он подолгу купается в море… Он помолодел, великолепно выглядит…»
Курт Воннегут также поддерживал состояние работоспособности физическими упражнениями: «Я все время отжимаюсь и приседаю, и мне кажется, что я становлюсь стройным и мускулистым, но, может, и нет».
      Иоганн Вольфганг Гете (1749 -1832) считал, что продуктивность создается не только покоем и сном, но также и движением. «Силы, повышающие производительность,- писал он, заключены в воде и особенно в атмосфере. Вольный воздух открытого поля — вот наше настоящее место. Там словно непосредственно веет на нас дух творчества. Байрон, ежедневно подолгу проводивший время на воздухе, то верхом, то в лодке, то купаясь в море и упражняя свои силы в плавании, был одним из производительнейших людей всех времен».
Испанский художник Жоан Миро (1893–1983) включал в свой режим энергичные физические упражнения, он занимался боксом, гимнастикой и на плавал и совершал пробежки по берегу моря на семейной ферме в Монт-Родже.

Монотонные, ритмические и привычные действия

Однообразные механические действия, такие как мытье посуды, чистка обуви, любые автоматизированные ритмические действия подавляют активность левого полушария мозга и отключают центры контроля мозга, которые тормозят работу правого полушария, ответственного за воображение и визуальное мышление.
Немецкий композитор Иоганн Себастьян Бах (1685 – 1750) для вхождения в состояние вдохновения занимался вышиванием. Французский философ Шарль луи Монтескье (1689 —1755) во время работы стучал ногами по полу, так что на нем образовывались углубления. Александр Пушкин (1799 -1837) во время сочинения стихов рисовал на полях рукописей всевозможные каракули.
Английский поэт Ричард Гоутон (1809—1885), работая над своими произведениями, одновременно что-то вырезал ножом или ножницами.
Английская поэтесса и романистка Шарлотта Бронте (1816 -855) постоянно отрывалась от писания очередного романа и отправлялась чистить картофель.
       Николай Гоголь (1821 — 1809) в перерывах между работой с удовольствием занимался вышиванием и вязанием, раскраивал себе платки и латал жилеты, а иногда во время размышлений подолгу катал хлебные шарики. «Я заставал его перед столом с ножницами и другими портняжными материалами, в сильной задумчивости», – писал литературный критик Павел Анненков. Гоголя часто заставали за вязанием на спицах «или в писании чего-то чрезвычайно мелким почерком на чрезвычайно маленьких клочках бумаги».
Норвежский драматург Генрик Ибсен (1828—1906) во время работы рвал в клочья ненужные бумаги и газеты.
      Лев Толстой (1828 – 1910) шил сапоги и занимался простым крестьянским трудом Он объяснял свое пристрастие к такой работе обычной привычкой к движению. Он любил работать в поле, косить траву и собирать сено.
Русский ученый Дмитрий Менделеев (1834 – 1907) любил изготавливать чемоданы, причем некоторые соседи по улице знали его именно как отличного чемоданного мастера, а не гениального химика.
Немецкий композитор и пианист Иоганнес Брамс (1833 —1897) вызывал вдохновение путем чистки обуви. Он начищал ботинки ваксой несколько раз в день, сочиняя при этом мелодии. Брамс мог часы напролет играть со своим войском оловянных солдатиков, устраивая баталии и сражения, нисколько не жалея о потраченном времени. На замечание друзей, что он не жалеет свое время, он отвечал: «Стоит мне выстроить мою верную армию и скомандовать ей: “вперед”, как ко мне немедленно приходит вдохновение, и в то время, как мои солдаты бегут на штурм, я бегу к роялю…»
Французская писательница и актриса Колетт (1873 — 1954) во время творческого застоя, брала на руки своего любимого бульдога и начинала искать блох в его густой шерсти — до тех пор, пока не приходило вдохновение. Иногда она бродила по дому в поисках мух и не успокаивалась, пока не прихлопнет каждую.
      Агата Кристи (1890 -1976) придумывала новые сюжеты своих рассказов при мытье посуды.
Американская писательница Тони Моррисон (род. 1931) писала , что идеи приходят за обыденными делами, а за столом она их только записывает. «Сев за письменный стол, я не раздумываю – у меня столько других дел, дети, преподавание, что растрачивать время за столом я не вправе. Думать, искать идеи, я могу в машине, пока еду на работу, или в метро, или пока подстригаю газон. К тому моменту, как я добираюсь до стола, уже что-то наклевывается и я могу выдать это на-гора».

Распорядок дня, рабочий ритм и привычки гениев

Строгий распорядок дня, созданные на протяжении жизни системы полезных привычек избавляли многих творческих людей от необходимости выбора времени для лучшей работы,, траты энергии на лишние, создающие условия действия.
Американский психолог Уильям Джеймс (1842 -1910), прародитель современной психологии, лучше всего сформулировал механизм, с помощью которого рутина, Он утверждал, что строгая регулярность, жесткая структура дня может помочь развить воображение и, что только сделав многие аспекты повседневной жизни автоматическими и привычными, мы можем «освободить свой разум для продвижения к действительно интересным сферам деятельности».
«В умелых руках режим дня – точно откалиброванный механизм, позволяющий наилучшим образом использовать наши ограниченные ресурсы: прежде всего время, которого нам более всего не хватает, а также силу воли, самодисциплину, оптимизм. Упорядоченный режим – словно колея, по которой в хорошем темпе движутся умственные силы гения, она ограждает его от тирании переменчивых настроений». (Мейсон Карри. «Режим гения. Распорядок дня великих людей»).
«Дисциплина труда всегда была для писателя благословением. Сколько сил сохраняется, если в определенные часы садишься за рабочий стол!…Бюффон, Гёте, Вальтер Скотт, Виктор Гюго, Бодлер, Флобер усаживались за работу с пунктуальностью чиновников, а если перечислять всех, кто имел обыкновение поступать подобно им, то в списке оказалось бы большинство известных писателей. » (Ян Парандовский. «Алхимия слова»).

Вольтер (1694–1778) оставаясь в постели после пробуждения, до полудня надиктовывал свои книги одному из секретарей. Затем он принимал посетителей, но если их не было, то продолжал работать, подкрепляясь кофе и шоколадом, при этом не употребляя пищи.
С двух до четырех часов он объезжал в карете поместье. Затем он вновь работал до восьми вечера, после чего выходил к ужину.
После ужина Вольтер возобновлял диктовку и продолжал ее порой до глубокой ночи. Иногда он работал по 18–20 часов в сутки и такой режим его. вполне устраивал.

Вольфганг Амадей Моцарт (1756–1791) в 1782 году так описывал свои лихорадочные венские дни:
«К шести утра я уже причесан, а к семи – полностью одет. Я сочиняю музыку до девяти, с 9.00 до 13.00 даю уроки. Затем я обедаю, если только не получаю приглашения в дом, где обедать принято в два или даже в три часа дня…До пяти или шести часов вечера у меня нет возможности приняться за работу, да и тогда зачастую надо идти на концерт; если же я свободен от концерта, то сочиняю до девяти. После этого я отправляюсь к моей любезной Констанции, … В половину одиннадцатого или в одиннадцать я возвращаюсь домой… я завел обычай (в особенности, когда возвращаюсь домой не слишком поздно) сочинять еще немного перед отходом ко сну. Итак, я пишу до часу, а в шесть часов уже снова на ногах».

Иммануил Кант (1724 -1804)  к сорока годам выработал строгий  распорядок дня, служащий предметом восхищения, но не всегда подражания, которого он придерживался без единого отклонения.
Каждый день он вставал в пять часов утра, причем слуга начинал будить его без пятнадцати минут пять. Кант считал, что долго спать вредно, это расслабляет и расхолаживает ум.
После подъема Кант выпивал одну-две чашки некрепкого чая и выкуривал трубку, единственную за день.
Он сразу садился за стол и до 7 утра готовился к лекциям и работал над своими книгами. Этот период Кант считал самым плодотворным.
С 7 до 11 он преподавал в учебной аудитории которая находилась на первом этаже его восьми комнатного дома.
После лекций до часу работал над своими философскими трудами.
Ровно в час Кант встречал приглашенных на обед друзей, а иногда шел обедать в ресторан. Он ел лишь раз в день, принятие жидкости он тоже ограничивал. Кант обедал всегда вместе со знакомыми и друзьями, в атмосфере непринужденного общения. Он с аппетитом ел и много говорил на легкие, несерьезные темы. Обед иногда затягивался до четырех часов дня.
После этого Кант отправлялся на свою знаменитую прогулку.
Вечером он встречался со своим другом Джозефом Грином и они беседовали до семи часов. Затем Кант возвращался домой, где читал газеты, беллетристику, любовался из окна башней, но если возникали мысли, он их тут же записывал. Ровно в десять часов он ложился спать.
Будучи болезненным и слабым от рождения, Кант дожил почти до 80 лет.

В периоды напряженной работы Оноре де Бальзак (1799-1850) в восемь вечера заводил свой будильник на два часа ночи и ложился спать. В два часа ночи он варил себе на спиртовке кофе и поджаривал несколько ломтиков хлеба и затем садился за стол и работал до шести утра.
После этого он целый час сидел в ванне, погруженный в размышления.
В восемь часов слуга приносил ему чашку крепкого кофе без сахара, который он выпивал одним глотком.
Между восемью и девятью утра он встречался с издателем, чтобы получить новую корректуру и передать ему уже выправленную.
С девяти до шести напряженная работа, с перерывом на обед с двенадцати до часу, во время которого он съедал два яйца с хлебом и запивал крепким кофе без сахара.
С шести до восьми он находился в гостиной и в восемь шел к себе спать.

Бенджамин Франклин (1706–1790) вошел в историю своим строго регламентированным и продуманным режимом дня и работы.
Знаменитый «план Франклина», предусматривал достижение морального совершенства за 13 недель. Каждая неделя посвящалась одной конкретной добродетели. Он определил для себя ряд моральных принципов, получивших позже название “13 добродетелей Франклина”: 1. Воздержание. 2. Молчание. 3. Порядок. 4. Решительность. 5. Бережливость. 6. Трудолюбие. 7. Искренность. 8. Справедливость. 9. Умеренность. 10. Чистота. 11. Спокойствие. 12. Целомудрие. 13. Скромность
«Я решил уделять в течение недели строгое внимание приобретению каждого из этих навыков в указанной последовательности». «Я не могу похвастаться, что я действительно приобрел эту добродетель; но я многого добился в смысле ее внешнего проявления».
У него всегда был перед глазами четкий план на 3-5 лет, среднесрочный на полгода-год, краткосрочные цели на месяц и неделю. И план четкий на день.
На каждый день, вернее на сутки, у него был отдельный лист, расписанный по часам: с 5 утра до 4 часов ночи. В левой колонке вопросы: “Что хорошего мне следует сегодня сделать? и “Что хорошего я сделал сегодня?, а в правой списки дел. Его распорядок дня был следующий:
Подъём в 5 утра.
С 5 до 8 утра: Проснуться, умыться, обратиться к Всевышнему;
продумать и проанализировать задания на день; продолжить изучение нового;
позавтракать.
Вопрос с утра:
“Что хорошего (полезного) мне следует сегодня сделать?”
С 8 утра до 12 дня: Работа.
С 12 дня до 14 часов дня: Просмотреть почту и счета, пообедать.
С 14 часов дня до 18 часов вечера: Работа.
С 18 часов вечера до 22 часов: Разложить вещи по местам, поужинать, послушать музыку или поговорить (либо какое другое приятное времяпрепровождение), проанализировать прошедший день.
С 22 часов вечера до 5 утра: Сон.
Вопрос себе перед сном:
“Что хорошего (полезного) я сделал за сегодняшний день?”
«Но в целом, хотя я так и не достиг совершенства, которого так стремился достичь, но далек от него, тем не менее, благодаря своим усилиям я стал лучше и счастливее, чем должен был бы быть в противном случае, если бы Я не пробовал».

Французский прозаик и поэт Теофиль Готье (1811-1872), описывая свой день, рассказывал, что он просыпается от голода и вида столов, заставленных едой.
«Позавтракав, я курю. Я встаю в половине восьмого и так убиваю время до одиннадцати. Тут я подвигаю кресло, выкладываю на стол бумагу, перья, чернильницу — орудия пытки. Так все это надоело!.. Писать мне всегда было скучно, да к тому же это ведь никому не нужно!.. Я начинаю не спеша, спокойно, словно какой-нибудь писарь. Я подвигаюсь медленно, — вот он видел меня за работой, — но все подвигаюсь вперед, потому что, видите ли, я не исправляю. Статью, страницу я пишу за один присест. Это все равно что ребенок: или его делаешь, или же нет. И я никогда не думаю, как буду писать. Беру перо и пишу. Раз я литератор, то должен знать свое ремесло. Вот я над листом бумаги, будто клоун, вышедший на трамплин… И к тому же синтаксис у меня в голове — в полном порядке. Я швыряю фразы в воздух, словно кошек, и уверен, что они упадут на лапы. Все ведь очень просто: надо только хорошо знать синтаксис…»

Личный секретарь Льва Толстого (1828 -1910) Н.Н. Гусев, так описывал день писателя:
«Лев Николаевич вставал обычно около восьми часов и, умывшись, шел на прогулку. Эта утренняя его прогулка длилась обыкновенно недолго, от получаса до часа. Гулял он почти всегда один, и эти утренние часы уединенного общения с природой служили для него вместе с тем временем, когда он усиленно сосредоточивался в самом себе…
Проходя через столовую, Лев Николаевич забирал с собой разобранную мною его почту: письма, книги, рукописи, а из газет обыкновенно только ту одну, которую он читал в это время.
Придя к себе в кабинет, Лев Николаевич садился за кофе и тут же начинал читать письма. Часто бывало, что, прочитав то или другое заинтересовавшее или взволновавшее его письмо, он тут же звал меня и диктовал ответ, который я записывал стенографически.
Иногда после прогулки, а иногда перед прогулкой, но непременно каждое утро прочитывал Лев Николаевич очередной день из им самим составленных его любимых книг: «Круг чтения» и «На каждый день», содержащих мысли мудрецов всех времен и народов о главнейших вопросах жизни. И, покончив со всеми этими делами, Лев Николаевич принимался за работу.
Во время работы он нуждался в абсолютной тишине: затворял двое дверей, которые вели из его кабинета в столовую, и чрезвычайно редко выходил из своего кабинета по какому-нибудь делу…
Часу во втором или в третьем Лев Николаевич, окончив работу, выходил в столовую завтракать. Не раз приходилось мне в это время замечать на его лице следы еще не закончившейся творческой деятельности. Он ел, быстро пережевывая пищу, а глаза были устремлены куда-то вдаль, как будто он всматривался во что-то, что он один только видел.
Быстро позавтракав и поговорив с посетителями, если таковые были, Лев Николаевич отправлялся пешком или верхом на прогулку.
Иногда, сидя на лошади, он вынимал из кармана записную книжку и, останавливая лошадь, а иногда и на ходу, записывал те мысли и образы, которые внезапно появлялись перед его творческим взором.
Вернувшись домой около пяти часов (прогулка продолжалась обыкновенно часа три или более), Лев Николаевич, обыкновенно очень усталый, возвращался в свою комнату и ложился спать. Обед подавался часов в шесть или в начале седьмого.
Вечерами Лев Николаевич уже не работал так напряженно, как днем. Или, сидя у себя в кабинете, читал, или писал письма, или же участвовал в общих разговорах в столовой, если бывал кто-либо из приезжих родственников или гостей
Любил Лев Николаевич по вечерам играть в шахматы. В десятом часу подавался чай. Расходились обыкновенно около одиннадцати часов, редко позже. Лев Николаевич со всеми прощался, каждому из посторонних подавал руку».

Русская писательница и теософ Елена Блаватская (1831 – 1891) всю жизнь напряженно работала над своим монументальным трудом «Тайная доктрина». Каждый день она проводила за письменным столом, компенсируя монотонность утомительного труда, богатством мысли и яркостью образов жизни внутренней.
Ее близкая подруга и помощница Констанс Вахтмайстер, которая провела несколько месяцев с Еленой Блаватской, так описывала рабочий день писательницы:
«В шесть часов меня будил слуга, который приносил чашку кофе для госпожи Блаватской, и она, подкрепленная этим напитком, вставала, одевалась и в семь часов была уже за столом в кабинете.
Она сказала мне, что это ее неизменная привычка и что завтрак подается в восемь часов. После завтрака она садилась за рабочий стол, и начиналась серьезная дневная работа. В час дня подавался обед, после чего я звонила в маленький колокольчик, чтобы позвать Е.П.Б.
Иногда она приходила сразу, но иногда ее дверь оставалась закрытой час за часом, пока наша служанка-швейцарка не приходила ко мне почти со слезами на глазах с вопросом, что делать с обедом для госпожи, который остыл или засох, или пережарился и был уже совершенно испорчен.
Наконец Е.П.Б. выходила, утомленная многочасовым изнурительным трудом и голодом; затем готовился новый обед, или я посылала за какой-нибудь питательной едой в гостиницу.
В семь часов она откладывала в сторону свой труд, и после чая мы проводили приятный вечер вместе.
Усевшись удобно в своем большом кресле, Е.П.Б. часто раскладывала пасьянс, который, как она говорила, давал отдых уму. Казалось, что механический процесс раскладывания карт позволял ее мыслям освободиться от давления напряженного труда, испытываемого во время дневной работы. Она никогда не говорила о теософии по вечерам. Ментальное напряжение в течение дня было столь тяжелым, что она нуждалась в отдыхе превыше всего, и поэтому я доставала, сколько могла, журналов и газет и читала из них статьи и отрывки, которые, как я полагала, могли заинтересовать или развлечь ее. В девять часов она направлялась в постель, где окружала себя русскими газетами, читая их до глубокой ночи».

Французский писатель Эмиль Золя (1840 -1902) вставал рано, завтракал и отправлялся на прогулку со своими двумя собаками. В девять он начинал работать и работал он ровно до часу. В час подавали завтрак, потом отдых, затем чтение газет, прогулка с женой и ровно в десять он ложился спать.

Немецкий композитор Рихард Штраус (1864–1949) в своем творчестве всегда в большей мере полагался на строгую дисциплину и метод, чем на погоню за вдохновением. По его собственным словам он производил музыку, как корова молоко. Ор также шутил: “Кто хочет стать настоящим музыкантом, тот должен уметь сочинять музыку даже к меню”. «Может быть, я не являюсь первосортным композитором, но я — первоклассный второсортный композитор!», -говорил он.
Ромен Роллан так писал о нем: «Воля у него героическая, покоряющая, страстная и могучая до величия. Вот чем Рихард Штраус велик, вот в чем он уникум в настоящее время.»
В плане организации творческого труда Рихард Штраус является противоположностью своему однофамильцу, королю вальсов Иоганну Штраусу, которого отличала, легкость, непринужденность и спонтанность творчества.
Рихарду Штраусу была чужда всякая неровность, и днем и ночью его художнический разум был одинаково бодр и ясен.
В девять часов утра он садится за стол и продолжает работу с того места, на котором остановился вчера, без перерыва до часу дня. После обеда он играет в карты, а вечером при любых обстоятельствах дирижирует в театре.
Когда в 28 лет у него начались проблемы со здоровьем и он отправился в Египет, где продолжал творить все так же методично, организовано и плодотворно.
«Мой день строится очень просто. Я поднимаюсь в восемь утра, принимаю ванну и завтракаю – три яйца, чай, Eingemachtes (домашнее варенье), затем я с полчаса прогуливаюсь в пальмовой роще отеля вдоль берега Нила, а с десяти до часа работаю… В час дня я обедаю, затем читаю Шопенгауэра или играю с миссис Конце в безик по пиастру очко. С трех до четырех я продолжаю работу, в четыре пью чай и выхожу на прогулку до шести, когда мне полагается любоваться закатом. В шесть часов становится темно и холодно, и тогда я пишу письма или еще немного работаю до семи. В семь ужин, после которого я болтаю и курю (всего 8–12 штук в день). В полдесятого я возвращаюсь к себе в номер, полчаса читаю и в десять выключаю свет. Так продолжается изо дня в день».

Карл Юнг (1875 -1961) жил в своей Боллингенской башне уединенной, медиативной жизнью. Он поднимался в семь утра, здоровался с вещами в комнате и готовил себе завтрак из кофе, хлеба, масла, салями и фруктов. С утра он ровно два часа напряженно работал и после этого рисовал, гулял в горах, принимал посетителей и отвечал на огромное количество писем.
Количество корреспонденции со временем выросло настолько, что иногда ему приходилось прятать связки приходящих писем за книжные полки. В два или в три часа дня он пил чай, а вечером с удовольствием готовил обильный ужин, с аперитивом. В десять часов вечера он ложился спать

Генри Миллер (1891–1980) в начале своей писательской карьеры часто работал с полуночи до рассвета. В Париже он писал с утра до обеда, после обеда дремал, прогуливался и снова работал весь вечер, иногда и часть ночи. С годами он пришел к выводу, что послеполуденная работа бесполезна и даже идет во вред. «Нельзя вычерпывать колодец до дна, понимаете? Я считаю правильным отрываться от печатной машинки, уходить от нее, пока в голове еще что-то остается», – говорил он.

Писатель Харуки Мураками (род. 1949) соблюдает строжайший режим в период работы над книгой. Он встает в 4 часа утра и работает 6 часов подряд. После работы
он обязательно пробегает 10 км или проплывает 1500 м. После этого он читает и слушает музыку. Спать ложится в 9 часов вечера. Он считал, что для писательства нужна не только изощренность художника, но и физическая крепость. Единственным недостатком данного распорядка, является отсутствие общения. «Я придерживаюсь такого режима изо дня в день, без отклонений. Повтор сам по себе важен, он гипнотизирует и вводит в транс. Я погружаю себя в транс, чтобы достичь более глубоких слоев сознания», -говорил он.

Музицирование

Леонардо да Винчи (1452 -1519) играл на нескольких музыкальных инструментах и даже изобрел свой собственный.
Итальянский физик Галилео Галилей (1564 —1642) играл на лютне, и музыка вдохновляла его на создание философских трудов. Британский философ Джон Стюарт Милль (1806 -1873) время от времени прерывал работу, чтобы поиграть на цимбалах
Французский духовный оратор Луи Бурдалу ( 1632— 1704) перед тем как диктовать свои бессмертные проповеди, всегда наигрывал на скрипке какую-нибудь арию.
У Артура Шопенгауэра висела на стене флейта, подаренная ему Джоаккино Россини, и ежедневно музицировал на ней.
В комнате у французского писателя Ромена Роллана (1866—1944) стоял рояль, и писатель частенько пересаживался вдруг к нему из-за письменного стола.
Немецкий физик-теоретик Альберт Эйнштейн (1879 -1955) отдыхал и размышлял, играя на скрипке. При этом современники вспоминали, что играл он не очень хорошо.

Стимулирующее чтение

«Почти у каждого из писателей есть свой вдохновитель, свой добрый гений, обыкновенно тоже писатель. Стоит прочесть хотя бы несколько строк из книги такого вдохновителя – и тотчас же захочется писать самому, – говорил К. Паустовский.
Это чтение служит не для накопления знаний, но скорее для вхождения в живой диалог с автором, для оттачивания ума, пробуждения вдохновения, свежей мысли и желания высказаться.
Так, Питер Пауль Рубенс просил, чтобы во время работы ему читали Сенеку, Плутарха и Тацита.
Французский писатель и философ Мишель Монтень (1533-1592) писал свои знаменитые «Опыты» в своей библиотеке, на четвертом этаже башни. Он просто вразброд листал одну книгу за другой, находя поводы для раздумий.
“То я предаюсь размышлениям, то заношу на бумагу или диктую, прохаживаясь взад и вперед, мои фантазии вроде этих”.
В то же время длительное общение с книгами, опасно, так как может лишать индивидуальности и своеобразия формы.
Прежде чем приняться за работу Ралф Уолдо Эмерсон читал Платона, Джону Милтону перед работой в течение получаса секретарь читал вслух Библию, Сомерсет Моэм перечитывал «Кандида» Вольтера, Иван Гончаров читал Тургенева, Иван Бунин Пушкина, Мартин Хайдеггер греческих философов в оригинале, Константин Паустовский Стендаля, Борис Пастернак читал классиков, Уилла Кэтер читала Библию, а Александр Солженицын словарь Даля. Альберт Эйнштейн писал: «Достоевский даёт мне больше, чем любой научный мыслитель, больше, чем Гаусс».

Индивидуальные якоря и собственные ритуалы

Иоганн Себастьян Бах (1685 -1750) любил переодеваться в бедного учителя музыки и ходить по маленьким церквям, в которых и просил дозволения поиграть немного на местном органе. Прихожан неизменно поражало его мастерство. Бах также увлекался нумерологией, и особенно важными для себя числами считал 14 и 41. В том или ином виде он часто вплетал их в различные произведения.
Людвиг Ван Бетховен (1770 -1827) ходил постоянно небритым, считая, что бритье препятствует творческому вдохновению. Он создавал в комнате беспорядок, с которым не могли его справиться слуги. Он повсюду бросал нотные листы, тарелки, одежду, книги, закупоренные или пустые бутылки.
Несмотря на известное невнимание Бетховена к быту, жилищем композитора была роскошная квартира, которую до него занимал генерал австрийской армии.
Франц Шуберт (1797 – 1828) сочинял музыку необычайно быстро, иногда до десяти песен в день. Музыка рождалась непрерывно и композитор едва успевал заносить мелодии их на бумагу. А если ее не было под рукой, писал на оборотной стороне меню, на обрывках и клочках. Нуждаясь в деньгах, он особенно страдал от недостатка нотной бумаги.
Французский писатель Александр Дюма-отец (1802 — 1870) ежедневно в семь часов утра съедал яблоко под Триумфальной аркой. Так как Дюма страдал бессонницей, его врач приписал ему вставать в шесть утра, дойти до арки и съесть яблоко, что заставляло писателя ложиться пораньше и организовать свой режим.
Он писал только на особых квадратных листах. Если такой бумаги не оказывалось или она кончалась, он прекращал работу.
Свои романы он писал только на бумаге голубого цвета, стихи — на желтой бумаге, а статьи для журналов — на розовой. При этом романы и статьи он писал за столом, а пьесы сочинял только лежа на диване, положив между локтями большую мягкую подушку.
Виктор Гюго (1802 — 1885) во время пятнадцатилетней ссылки на острове Гернси (1855 -1870), любил работать в полностью застекленной обзорной площадке, бельведере на крыше его дома «Отвилль». В комнате были стеклянными и стены и потолок. Из нее “открывался вид на небо и на бесконечность”. После пробуждения, Виктор Гюго выпивал два сырых яйца, затем работал в бельведере, из которого в хорошую погоду можно было видеть все острова Ла-Манша и побережье Франции.
Федор Тютчев (1803 -1873) писал стихи на салфетках, отдельных листах тетрадки, просто на клочках бумаги, которые часто забывал на столе.
Французский поэт Альфред де Мюссе (1810 – 1857) слагал свои стихи при свечах, в полном одиночестве, за столом, где стояло два прибора для его милой воображаемой женщины, которая должна была вот-вот прийти и разделить с ним ужин.
Чарльз Диккенс (1812 -1870) верил в стимулирующее влияние магнитного поля Земли и всегда спал головой на север. Также он садился лицом на север, когда писал свои великие произведения.
Жюль Верн (1828—1905) напряженно работал только тогда, когда на него находило вдохновение. В это время он мог работать день за днём, забывая про еду и сон и обо всём вокруг. Иногда он мог не есть, не спать и не мыться сутками, будучи не в силах оторваться от работы.
французский писатель Анатоль Франс (1844—1924) писал на чем попало: на старых письмах, конвертах, пригласительных билетах, визитных карточках и квитанциях. Он никогда не запасался бумагой и искал ее по всему дому, выпрашивал у кухарки.
Рабочий стол Бернарда Шоу (1856-1950) был завален стопками бумаги, письмами, конвертами, рукописями, блоками, тарелками с оставшейся едой, маслом, столовыми приборами, забытыми вещами. При этом к его столу никому не разрешалось подходить.
Английский писатель и поэт Редьярд Киплинг (1865 -1936) писал только черными чернилами, приготовленным определенным образом. По видимому, это было связано не с суевериями, но объяснялось слабым зрением писателя, он мог хорошо видеть на бумаге то, что было написано достаточно тёмными и контрастными чернилами.
Французский поэт Стефан Малларме (1842—1898) писал стихи на веерах, бонбоньерках, чайниках, зеркалах и платочках.
Русский и советский писатель Алексей Толстой (1882 -1945) мог писать, если перед ним лежала стопка чистой, хорошей бумаги.
Американский поэт и врач Уильям Карлос Уильямс (1883 – 1963) писал стихи на обратной стороне своих блокнотов с рецептами.
Американский писатель Фрэнсис Скотт Фицджеральд (1896–1940) свой первый роман «По ту сторону» писал в тренировочном лагере на клочках бумаги в свободное от службы время.
Эрнест Хемингуэй (1899 – 1961) перед тем, как лечь спать — он начинал писать несколько строк или предложений и не дописывал до конца мысль или же прекращал писать рассказ на самом интересном месте, что бы на следующей день его тянуло к бумаге.
Владимир Набоков (1899–1977) творил стоя, записывая свои мысли на карточках, что позволяло ему произвольно записывать сцены, а затем комбинировать и выстраивать их в сюжетные линии. Став старше, Набоков никогда не работал после обеда, смотрел футбольные матчи, иногда позволял себе бокал вина и охотился на бабочек, иногда пробегая за редким экземпляров до 25 километров.
Жорж Сименон (1903 —1989) сочиняя роман, до окончания работы носил одну и ту же одежду, поддерживал себя транквилизаторами, никогда не правил написанное и взвешивался до и после работы.
Он писал он от руки, очень мелким почерком, объясняя, что так меньше устаёт запястье. С годами почерк у него становился еще мельче, почти бисерным, но тонким и чётким.
Английский художник-экспрессионист Фрэнсис Бэкон (1909–1992) ) сознательно создавал беспорядок в студии, так как считал, что порядок препятствует творчеству. Непривычному человеку показалось бы, что Бэкон живет в хаосе. Во всех его студиях царил страшный беспорядок, он ухитрялся обляпать красками стены, мебель была сломана, пол завален книгами, кисточками, бумагами, каким-то мусором. Художник уверял, что опрятность подавляет его творчество.
Джек Керуак (1922 —1969) перед тем как сесть за работу, зажигал свечу, и писал, пока она не сгорит. Прежде чем приняться за работу, он опускался на колени и молился. Эта привычка была позаимствована им из французского фильма о Георге Фридрихе Генделе).
«Иногда я просто ненавидел писать. Почему? Я склонен обвинять в этом полную луну».